— А что такое?
Кирло снова сделался фамильярным.
— Помните вы Зыгмунта Корчинского… художника, что мы встретили у Дажецких?
— Помню; очень приличный человек и, кажется, не без таланта… Жена у него прелестная блондинка… Ну, так что же?
— Ну… он и панна Юстина…
— Роман? — небрежно спросил Ружиц.
— Да еще какой! — разразился Кирло.
— Когда он уже был женатым?
— О нет! Это еще с детства… обыкновенно, как это бывает с кузенами…
— Ну, и почему же?..
— Почему они не обвенчались? Об этом и речи быть не могло… Семья… ну, и потом сам он…
Однако продолжить разговор им не удалось: с крыльца уже все вошли в сени и с минуты на минуту могли войти в гостиную.
Тем временем Юстина привела отца своего наверх, где по бокам узкого коридора находились две комнаты. Одна из них принадлежала пану Игнатию Ожельскому и заодно служила спальней приезжим гостям. Юстина взяла из рук отца скрипку и положила ее в футляр.
— Зачем вы позволяете этому господину так издеваться над вами? — с резкой нотой в голосе спросила она и махнула рукой. — Впрочем, что я говорю!.. Я уж столько раз просила… умоляла… не помогает и… не поможет!
Она взяла в углу комнаты кувшин и налила воды в медный рукомойник. Старик, в распахнувшемся халате, стоял посреди комнаты со сконфуженным видом и вечною своею добродушною улыбкой.
— Видишь, милая моя, — начал он, — если б ты знала, как это трудно… Наконец, ведь это никому не помешало…
— О, как бы мне хотелось, чтоб вы поняли!.. — воскликнула девушка.
Она вдруг замолчала, повесила около рукомойника полотенце, а на одном из столов поставила маленькое зеркало.
Старик тем временем приблизился, было к скрипке, и достал ее из футляра, но Юстина мягко взяла инструмент из рук отца и положила на место.
— Одеваться нужно, отец, сейчас будет звонок к обеду.
— Ах, обед! Хорошо, хорошо… я уж и проголодался… А ты знаешь, что будет к обеду?
— Не знаю, — ответила Юстина и разложила на столе бритвенный прибор.
— Все готово, отец.
Старик не двигался с места и искоса все посматривал на скрипку.
— А мне нельзя еще немножко поиграть?
— А обед?
— Да, да, обед. Вероятно, сегодня будет что-нибудь хорошее, — ведь гости… Утром я спрашивал у панны Марты, что будет к обеду. Да разве она ответит кому-нибудь по-человечески? Зарычала, закашлялась, расчихалась и полетела вниз… Я выпил только чашку кофе с сухариками и съел кусочек ветчины, а вниз уж мне сходить не хотелось, — играл на скрипке… Ветчина в нынешнем году удалась необыкновенно… а печенье так и тает во рту… прелесть!
Лениво, не спеша, он уселся перед зеркалом и занялся своим туалетом. Юстина ловко и быстро чистила щеткой сюртук отца. Старик нахмурился.