Еще вчера я смеялась рядом с Олегом, в глубине души надеясь, что свадьбу, все же, можно будет избежать, а сегодня я оплакиваю каждую секунду, проведенную с ним. Потому что знаю, он останется в моем сердце навсегда, как самое светлое и искреннее чувство, не пропитанное фальшью.
Среди ночи меня разбудили громкие крики. Подскочив на кровати, я напрягла слух, чтобы разобрать слова.
— Ты изверг! Тиран! Как я могла любить тебя? Ты не смеешь бить моего ребенка!
— Я ее кормил, поил, одевал. Не забывай об этом. Ты мне спасибо должна сказать, что я тогда не вышвырнул тебя на улицу, а принял обратно с этим отродьем.
— Я уже жалею, что вернулась. После всего случившегося не вижу смысла оставаться в Твоем доме. Я подам на развод.
— Только попробуй! Ты же помнишь, в чем был замешан твой брат? Так вот, бумаги все еще у меня, — голос отца так и сочился надменностью.
Вскрикнув, мама, видимо, ударила его в грудь.
— Ты…лгун, чудовище! Я ненавижу тебя! Ненавижу!
Услышав плач и звук падения, я испуганно подскочила с кровати, готовая встать на защиту мамы.
Забежав в спальню родителей, я увидела душераздирающую сцену: мама сидела на полу и плакала, уткнувшись в ладони, а отец возвышался над ней в позе победителя. Упав рядом с ней на колени, я нежно обняла ее за плечи в попытке утешить.
Засмеявшись, отец прошел к столу и облокотился на него.
— Кто еще из нас лжец, дорогая? Ты ведь так и не рассказала о самом главном своей дочери, — со злобной усмешкой сказал он, посмотрев на меня.
Удивленно подняв брови, я вопросительно посмотрела на маму.
— О чем это он?
Опустив голову, она побоялась посмотреть мне в глаза. Как я поняла, от стыда.
— Мама…
— Я, пожалуй, пойду, а ты объясни этой, — перебив, он махнул рукой в мою сторону, — чем она на самом деле является в моем доме. Пусть не строит напрасно иллюзий.
И быстро вышел из спальни, громко хлопнув дверью.
Встав с пола, я помогла маме присесть на кровать и ожидающее уставилась на нее.
— Ты мне объяснишь, что это значит?
Глубоко вздохнув, она покачала головой.
— Нет, это слишком… Это разрушит твой мир, перевернет все с ног на голову.
— Мама, отец сегодня хорошо станцевал польку на руинах моей жизни. Рушить больше нечего, как и спасать. И если не хочешь, чтобы я возненавидела тебя, скажи мне правду.
Снова покачав головой, она собралась встать, но я не позволила ей это сделать, вновь дернув за руку на кровать.
— Значит так, ты мне все расскажешь. Я уже устала, что все от меня что-то скрывают. Почему вы имеете право знать, а я нет? Это касается моей жизни, а не чужой! — крикнула я, выходя из себя, — Хватит, мама, хватит. Я устала.