– Разумеется, стрельбой, Гарри.
– Поправлю: совсем маленькой стрельбой. Отец мальчишки вздумал грозить мне револьвером за проникновение девочки-полукровки в свой дом. Но у него не было никаких улик кроме порванных штанов, сломанной люстры и расчески перемазанной воском. Макс Финчер был тогда еще преподобным пастором. Присутствуя при нашей ссоре, он взывал к миру!.. – Гарри явно повеселел. – Мне пришлось пару раз пальнуть в воздух, чтобы кое-кто вспомнил, что, во-первых, мир – хрупкая штука, а, во-вторых, тот, кто протянет хотя бы палец к крошке Джоан, может запросто лишиться всей пятерни. А преподобный отец Макс в это время…
– Дрова кончаются, – резко оборвал шерифа Макс.
– А нужен ли нам костер, Макс? Ночь уже кончилась, и никто из нас не хочет кофе, – кресло-качалка жалобно скрипнула и сделала пару движений вперед-назад. – Впрочем, ты можешь сходить за хижину Джо и покрошить томагавком пару сухих яблонь.
Мисс Абигайль показала какой-то знак на пальцах Джоан. Та быстро ответила ей другим знаком. Абигайль улыбнулась девушке и «сказала» ей еще что-то. Та засмеялась в ответ.
– Вы знаете язык глухонемых, мисс? – без особого удивления поинтересовался Гарри.
– Да, немного.
– У вас был глухонемой родственник?
– Не совсем. Это был соседский мальчик…
– И вы выучили язык жестов ради него?
Абигайль молча кивнула.
«Все!.. – с тоскливой нотки подумал Макс. – Даже идиоту понятно, что наша гостья не хочет говорить на эту тему. Но сейчас наш добродушнейший Гарри, в который раз начнет рассказывать о том, как трудно будет жить глухонемой девочке, если он, Гарри Хепберн, не устроит судьбу бедняжки».
Макс встал и направился за хижину «Святоши» Джо. Он вернулся через четверть часа, таща на спине огромную вязанку дров. Благодатный пот заливал глаза помощника-труженика, в то время как его начальник беседовал с красивой, молодой женщиной. Но к удивлению Макса Гарри Хепберн порядком подрастерял свое спокойствие и говорил резким, учительским голосом.
– … Разумное терпение, мисс Абигайль, это и есть самая величайшая добродетель в нашем сумасшедшем мире. Я утверждал это всегда и даже если меня вдруг потащат на виселицу именно за грех терпения, я посоветую его и своему палачу.
– Так все-таки что же важнее, терпение, о котором вы сейчас говорите, вера в Бога, которая для вас не совместима с разумом или человеческий разум? – спросила молодая женщина.
Очевидно, спор начался сразу ухода Макса и он не понял, о чем именно идет разговор сейчас. Макс подкинул дров в угасавший костер, извинился у гостьи за гору дыма и надолго припал к фляжке с водой.