— Татьяна, вы правда хотите увидеть, что за этой дверью. — В свете тусклых ламп на стенах, ее бледная кожа казалась почти прозрачной, а мешки под глазами еще больше и темнее. Я старалась не подавать виду, но смелость медленно улетучивалась. Я кивнула. Девушка тоже кивнула, что-то решив и пошла дальше. Как только двери открылись, пронзительный и душераздирающий крик вырвался наружу. Я вздрогнула от испуга, но внутри наказала себе быть смелой и вошла в темную комнату, наполненную зловонными запахами. Когда мы зашли, включился свет, и весь ужас этого помещения вылился наружу. В комнате было шесть изолированных толстым стеклом камер. По три с каждой стороны прохода. В трех из них сидели люди. Точнее они были похожи на людей. Черные, перемазанные в собственных фекалиях, они источали ужасные крики и искривлялись, словно в них вселился дьявол. В двух первых были мужчины, а в третьем сидела девочка, которую можно было назвать девочкой только по длинным волосам и глазам, которые напоминали глаза Наташи. Наташа прошла к клетке девочки, облокотившись о стеклянную стену, и скатилась на пол, смотря на девочку с нежностью и любовью. Та в свою очередь, кричала и билась в конвульсиях, недалеко на полу. Через минуты две ей стало легче, и она подползла к стеклу и начала повторять: Ната, Ната. Наташа смотрела на нее и тихо шептала: Лия, Лия. На лице Лии даже промелькнуло нечто похожее на улыбку, как боль и истерия сковали ее снова, и она опять упала в припадке. Я стояла как завороженная и смотрела, на этих двух подростков с нескрываемым любопытством и ужасом. Было страшно представить, что все, кого я видела наверху прошли через это. Вот что делают с людьми эти тени. Вот почему их необходимо убивать. Я вспомнила рассказ Артема, о его жизни поглощенного тенью, и о днях которые ему не хотелось вспоминать. Слезы тонкими струйками начали сочиться из глаз. Наташа сидела, смотря на Лию, и гладила холодное стекло, в надежде, что ее тепло дойдет до адресата.
Я не слышала, как сзади подошел Артем. Как его руки легли мне на плечи. Не слышала его слов, все заполнили образы людей, на которых я смотрела сквозь слезы. Он закрыл мои глаза рукой и спокойно произнес:
— Я вроде бы давал тебе время, чтобы освежиться у себя, а не реветь на взрыт. — Я сжала его руку обеими руками и надрываясь прошептала:
— Прости. Прости меня. — В этих словах, были раскаянье, не только за опоздание, но и за вчерашнее свое поведение, за то, кем я его считала, за то что о нем думала. — Артем развернул меня одним движением и крепко обнял, а я расплакалась еще сильнее. Он гладил меня по голове и успокаивал. — Тише, я тебя, еще вчера простил, успокойся. Все хорошо. Ну? Что так сильно пробрало?