— Поведешь к нему, — резко бросил ротмистр, допивая чай. И сказал то, что мог бы здесь и не говорить. Но напротив сидела Глафира, и он не сдержался, чтоб не порисоваться перед ней: — Доведешь — и можешь убираться. Я один с ними, с бунтовщиками, потолкую. Я им…
Двумя днями раньше, после первых слухов об убийстве Ляпаева, в мазанке Ильи собрались зачинщики синеморской смуты, растерянные и озадаченные случившимся.
Макар с порога, даже не успел стащить обесцвеченную временем, с помятым козырьком, кепку, заявил:
— Кончать надо эту свистопляску. К добру не приведет.
— Сядь, не торопись, — охладил его Андрей, но Макар был неуемен.
— Посажают всех к чертям. А детишкам — с голодухи пухнуть?
— Слыхал? — спросил Кумар с порога. Он, как и Макар, был возбужден. — Турма всем…
— Ты разве убил? — спросил его Илья.
— Дурак ты, Илюшка, — осерчал Кумар и умостился на кортки у двери.
— А коль не виновен, что взбулгачился? — резонно спросил Иван Завьялов. — Вину повесить на всякого можно. Доказать нужно. А то выходит: бей Фому за Еремину вину.
— Не о том, друзья, разговор, — вмешался Андрей. — Нам надо определить свою линию. Положение чрезвычайное. Власти воспользуются случаем, чтоб применить силу. Вот и подумаем давайте-ка о том, как дальше жить.
— Кончать, и весь сказ! — настаивал Макар.
— Хватит бузить, — одернул его Илья. — Сказал слово, других послушай.
— Городские товарищи передали с Ольгой, чтоб крепились, не поддавались ни уговорам, ни запугиванию, — продолжал Андрей. — Уговорам мы не поддались, а вот оробеть некоторые оробели. Поджилки уже трясутся, хотя страхи еще впереди. И полиция нагрянет, и начальство пожалует, и таскать будут. А стоять надо. Кровь из носу, а стоять!
— Верно, едреня-феня! — Это Иван Завьялов. — Многое, ребята, осилили. Стойчивость надо до конца выказать. Не осилим — заклюют нас.
— Факт, заклюют. Еще как! — согласился Илья. — А напраслины че бояться! Побрешут, да и заткнутся.
— А можа, новый хозяин еще круче возьмет? — засомневался Макар. — Попробуй тогда осиль его.
— Возможно. Только хозяину из-за рубля червонец терять не с руки.
— Оно конешно!
— Ребята, а кому теперча промысла отойдут?
— Тебе-то уж точно не достанутся!
— А жаль. Я б всех вас к ногтю…
— Глафирке, кому же еще.
— Во, повезло девахе!
— А мож, Пелагее? Сам-то будто жил с ней, да в хозяйки взять собирался.
— Женили.
— С Глафиркой мы бы враз сговорились.
— Не скажи! Как еще Резеп повернет. Одна шайка-лейка.
— Он, говорят, ее…
— Одним словом, решение наше: стоять по-прежнему на своем, — заключил Андрей. — До самого последка.