По случаю городских гостей инспекторы рыбоохраны негласно разрешают Афанасию сетчонку поставить. Не срамиться же перед людьми наезжими, не всякий же раз за блесну или червя рыба хватается. Иногда, к непогоде, положим, лежит на дне и полусонно двигает жабрами. Ей в таком разе хоть в рот наживку суй — плавником не двинет. Тут сеточка очень кстати: выбьешь ее вдоль кундраков, пошумишь малость, и порядок — ушица обеспечена. А когда заморского гостя привезли, тут рыбнадзорцы не только разрешенье дали, а и осетра сами словили и доставили, чтоб, значит, краснухой угостить. Но об этом после…
Золотой октябрьский сезон открыл маленький взъерошенный человек из газеты. Посмотреть со стороны — будто воробей из кошачьих лап только что вырвался: рыжие волосы сосульками торчат, рубаха пузырится из-под ремня. Брюки-джинсы на коленях волдырями и узкие до неправдоподобности. Непонятно даже, как он в них умудрился втиснуться.
И фамилию он носит странную, но под стать себе: короткую и несерьезную — Стась. Имени его Афанасий не знал, спрашивать стеснялся, так Стасем и звал.
В газете Стась чуть ли не самый заглавный: не только сам пописывает, а и командует — кому куда ехать, о чем писать, на какую страничку материал поставить, сколько сократить, сколько добавить. Начальник, одним словом.
Стась привез с собой две бутылки коньяку и целый короб блесен, хотя сам и понятия не имел, куда и за что их цеплять. Он каждый раз привозил их и бывал несказанно рад, если кто-либо пользовался его снастями, охотно дарил. Поскольку Афанасию все эти сверкающие медяшки и нержавейки тоже без надобности, а гостей, кроме Стася, на этот раз не было, то короб даже и не вытаскивали из рюкзака.
Перво-наперво Стась раскупорил бутылку и хватил коньячку. Афанасий отказался.
— Че ее без еды хлестать? Под ушицу — ино дело.
— Ну-ну… Как знаешь. А я приехал душу отвести, подышать малость.
— Эдак ты и в городе мог.
— Воздух не тот. Заводы дымят, машин на улицах — не протолкнуться. У тебя тут благодать.
— Оно конешно, — согласился Афанасий. — Дыши, стало быть.
— Вольготно тут. Никто не мельтешит перед глазами — ни редактор, ни жена. Ни строк не требуют, ни денег. Переберусь я к тебе, старик. Ей-ей, переберусь. Будем вдвоем рыбачить, охотиться…
Стась и ружьишком иногда балуется. Оттого он Трезвого сразу приметил и заинтересовался:
— Откуда, Матвеич, зверюгу эту бесценную раздобыл? — Он выслушал Афанасия и посожалел: — Жаль, ружья не прихватил. Испытали бы. Работает?
— Ходил намедни на утряночку, снял шилохвостня. Ничего… помял малость, но принес.