На спине, ближе к холке, средь бурой щетины, розовел длинный шрам — чья-то отметина. Пуля прошла поверху, но взбороздила шкуру знатно. А вот на ляжке старая рана обозначилась монеткой. Знать, Меченый носит кусок свинца.
Заслышав возню собак, когда Анна отнесла им в чулан по куску хлеба, Меченый приподнял голову и насторожил уши. И тут Иларион увидел у основания правого уха сквозную дыру — тоже след пули.
Бывалый зверь, что и говорить. Может, и его, Илариона, это отметины. На копыте — точно его. Еще в первый год жизни, в Чилимном култуке, оставил он ту тамгу.
А вот остальные… Вполне возможно, что его пуля застряла. А может, кто из поселковых царапнул. В последней облаве на Меченого и они участвовали. С собаками. Ох и потрепал их тогда Меченый.
…Когда Иларион убедился, что Меченый вернулся на прежние свои пастбища, он начал слежку за зверем. По какому бы делу, куда бы он ни поехал, то ли один, с Анной ли, или сопровождал прибывших на охоту гостей, ноющей занозой сидела в его голове мысль: найти, выследить.
И он выследил его. Но уже перед самым ледоставом. Напрасно Иларион месяцы напролет обследовал все ближние и дальние острова, непроходимые гривы и солонцы, заросли по берегам озер и култуков. Меченый хоронился под боком, чуть ли не на виду базы, в Чилимном култуке. Чилимный-то Иларион облазил в самом начале поисков, но ничего тогда не обнаружил. Меченый не выходил в култук, а пасся на сухом берегу в невеликих росчистях средь камышей. Так он мог жить годы, и никто не нашел бы его.
Помог случай.
Отлетали на юг последние стаи гусей. Редко-редко прогогочет вожак, видимо подавая какие-то сигналы стае.
Иларион после завтрака вышел на берег и укладывал в лодку нужное снаряжение — пока нет льда, хотел наловить рыбы да засолить впрок. И тут услышал он голос гусиной стаи. Ну, услышал и услышал. Ничего в этом примечательного. Иларион продолжал заниматься делом. Но гогот повторился, уже ближе. Понял Иларион, что летит стайка низко над камышами, не видит строений. И летит прямо на него.
Ружье лежало тут же в лодке. Он спешно загнал в стволы патроны и вскинул ружье. Стая запоздало обнаружила опасность, забеспокоилась, рассыпалась.
Первым выстрелом Иларион промазал, а вторым попал. Гусь вздрогнул всем телом, поджал крылья, но не упал, а отбился от стаи и повернул в сторону Чилимного. И по тому, как гусь перестал махать крыльями, а расправил их и медленно терял высоту, Иларион понял, что рана смертельна и сейчас гусь упадет камнем. Подобное бывало и не раз.
Так оно и произошло. Но упал гусь далеко, чуть ли не за версту — по ту сторону Чилимного култука. Иларион приметил камышовый залом неподалеку, отвязал куласик и поехал на поиски.