— Галя… — Постоял в очереди и выбежал вон. Думал, что и она выскочит за ним — нет.
Несколько дней тоскливо стоял у колонн университета перед началом занятий и вечером, но Савраскиной нигде не было видно.
…Теплые нежные ладони, пахнущие духами, закрыли сзади его глаза.
— Страдаешь? Идем со мной. Я ее видела со старостой их группы… Кстати, держи фотку… — Броня сунула ему конверт, внутри которого и вправду лежала некая твердая бумажка.
Не оглядываясь, Алексей порвал конверт со всем его содержимым на мелкие клочья и высыпал в урну.
— Ну идем, идем, — тихо сказала Броня. — Через неделю я уже буду занята. Он старенький, но я другому отдана и буду всяко ему верна. Так писал Пушкин?
Впрочем, стихов она не читала. Но любила попеть, особенно за столом, горя маленькими глазками, всякие комсомольские песни.
Она рассказала, что была комсоргом школы, ездила на районные и областные сборы молодежи, имеет кучу грамот, побывала два раза в Артеке сначала как пионерка, а через два года — как вожатая…
Она брала Алексея лестью и вдохновенной ложью (а может, и не врала?), говорила, что ей никогда так не было ни с кем хорошо, как с ним. Что он у нее второй, а первый… Ах, первый был насильник, учитель физкультуры в их деревне. Плавали на остров, он ее догнал, сказал: «Молчи, а то задушу и ракам в камыши брошу…»
А однажды среди ночи вдруг села рядом в постели и заревела, утирая кулаками слезы.
— Ах, что мне делать? Я погибла…
— Что такое? — испугался Алексей.
— Я… я… нет, не могу выговорить этих слов… беременна… Господи, что теперь со мной будет?! И он не простит, и мама меня убьет… Знаешь, какая у меня суровая мама? Она судья… Ты, конечно, бросишь меня… а я… я встану возле церкви на паперти, буду просить Христа ради на ребенка… Что она плела? Почему непременно просить милостыню? — И все в меня будут камни бросать, как в Марию Мандалину.
— Магдалину, — вдруг озябнув с ног до головы, пробормотал Алексей.
— А я нарочно! — воскликнула она. — Я сама знаю, что Магдалину… Чтобы меня еще больше ты презирал… Ты почему не предохранялся?
Она его поймала на внушенной с детства родителями и русской литературой порядочности: переспал с девушкой — женись, это судьба… И он стал привыкать к этой мысли…
К июню, к ее выпускным экзаменам, Алексей понял: Бронислава все-таки неправду говорила. Или сама обманулась. Ребенок будет еще не скоро.
А вот Галю Савраскину он потерял навсегда.