— Ты уже пытался как-то улечься на коврике возле дивана, — фыркнула в ответ. А он почувствовал, как она дрожит в его руках.
— И улягусь, веником не прогонишь.
— Не прогоню.
Он целовал её так, что она забыла все, кроме касания его рук и губ, звука голоса, близости сильного тела, чистого запаха, ставшего родным.
Он раздел Хейз, сбросил свою одежду, сдернул с кровати покрывало, подхватил девушку на руки и бережно опустил на прохладные простыни. Навис над ней, опираясь на руки и жадно глядя на лицо, о котором грезил во сне и наяву.
— Распусти волосы. Хочу увидеть, как ты расплетаешь косу… — хрипловатым шепотом попросил Кейран, опаляя ее приоткрытый рот касанием губ.
Он медленно отстранился, присаживаясь на край кровати. Хейз поднялась, обнаженная, ничуть не смущаясь, неторопливо, грациозно повернулась к Кейрану спиной, скрестила ноги, усаживаясь по-турецки. Изящным движением перекинула со спины на грудь толстую, длинную косу.
Кейран, затаил дыхание, слыша только шум собственной, проносившейся по венам крови. Как зачарованный наблюдал, как Хейз сидит, чуть склонив голову, как размеренно, плавно двигаются ее руки. Он скользил взглядом по изгибам нагого тела, изящным линиям спины, округлостям женственных бедер, и двум нежным, как следы от поцелуев, ямочкам над ягодицами.
Хейз подняла полурасплетенную косу, обрушивая тяжелую массу волос на спину, завела руки за голову и продолжила расплетать темные, блестящие пряди. Кейран увидел очертания приподнявшейся груди, нежные впадинки подмышек. Потоком плотного, темного шелка волосы покрыли спину, спускаясь на белые простыни.
Кейран рывком придвинулся и обхватил девушку руками. Горячие, дрожащие от нетерпения ладони легли ей на грудь. Он держал ее в объятиях, и они оба замерли, наслаждаясь близостью друг друга.
— Я люблю тебя, Хейз. Очень люблю, слышишь? Не убегай от меня, не прячься. Я ведь все равно никому тебя не отдам… — прошептал он, разворачивая ее лицом к себе.
Она вздрогнула всем телом, всхлипнула или вздохнула, приникла к нему, утыкаясь лицом ему в грудь. Сердце ее забилось чаще, сильнее словно стремясь передать из самых глубин свое особое послание.
Хейз подняла к Кейрану лицо. Глаза цвета влажной, омытой дождем листвы лавра, смотрели пристально.
— Кей, пожалуйста, не отдавай меня никому, — просто сказала она. — Потому что я тоже люблю тебя. И можешь спать на кровати. Не надо устраиваться на коврике…
***
Не помню, чтобы когда-нибудь произносила эти слова вслух.
Кажется, я не говорила их даже мужу, хотя была уверена, что чувствую к нему именно любовь. Но что бы я там ни чувствовала тогда, все было совсем не то, что я испытывала сейчас.