Реальная, живая женщина терпеливо сидела в придвинутом слишком близко к кровати кресле, и всматривалась в темноте в лицо лежащего мужчины.
Тонкий аромат изысканных духов, являвшийся, казалось, ничем иным, как экстрактом чувственности и загадочности, витал в воздухе. Запах не дурманил, а наоборот — прояснял сознание, заставляя воспринимать действительность с особой четкостью. Отрезвлял, отнимая последнюю надежду на то, что все это только страшный сон.
Женщина едва слышно вздохнула, устало или разочарованно, и наклонилась ближе.
Он почувствовала, как его лица коснулось дыхание, напомнившее легкое дуновение ветра. Но не теплого, а сухого и холодного, похожего на сквозняк, гулявший в древних каменных развалинах, и отдававший безысходностью и тлением.
Джек не выдержал и пошевелился, пытаясь отодвинуться подальше. От тихого смеха, раздавшегося в ответ на его бессмысленную попытку, по скованному страхом телу побежали мурашки.
— Глупый человек. — Она приблизилась к самому его лицу, заставляя сердце замереть от пронзительного ужаса. — Ты думаешь, мне нужен он, твой внук? Нет, ты ошибаешься. Вы все ошибаетесь. — Она говорила почти ласково, с легкой грустью и даже сочувствием. — Все эти ваши хлопоты на протяжении стольких лет — пустая трата сил и времени. Ненужные, бессмысленные жертвы.
Тонкие пальцы коснулись его волос, погладили нежно.
— Я скажу тебе, чего хочу на самом деле. И об этом будем знать только мы с тобой, — проговорила она. — Ведь ты никому и ничего уже не сможешь рассказать.
Ледяные губы прижались к его уху, и она что-то зашептала.
Он понял, что не может дышать, что сердце с гротескным треском раскалывается в груди, будто сухой орех…
И Джек Уолш снова рухнул в пустоту, теперь уже по-настоящему.
______________
*Самивизионос “Время света” — май-июнь по кельтскому календарю.
**Думанниос “Темнейшая глубина” — ноябрь-декабрь по кельтскому календарю.
***Театр Гран-Гиньоль — парижский театр ужасов, один из родоначальников и первопроходцев жанра ужасов.
Глава 39
Глава 39
«Еще два дня. Всего лишь два дня — и я снова увижу его».
С этой мыслью я проснулась следующим утром. Наполнившие счастьем слова едва успели обозначиться в моем сознании, как тут же упорхнули, словно спугнутая птичка.
— Джун! — я резко села на кровати. Непривычно напрягающая необходимость быть постоянно начеку потому, что ответственна за маленького ребенка, окончательно выдернула меня из сна, будто окатив ледяной водой. Маленькой дочки моего друга, оставленной мне на попечение, рядом на кровати не оказалось. — Джун, ты где?! — истерично выкрикнула я.