А пока — найти бы Генриетту до того, как его кто-нибудь заметит…
— Мистер Доррингтон!
Эх, слишком поздно.
Окликнула его полная женщина, для головного убора которой ощипали, наверное, целого страуса.
— Мистер Доррингтон!
Майлз прикинулся глухим.
— Мистер Доррингтон! — Женщина потянула его за рукав.
— Мистер кто? — вкрадчиво поинтересовался Майлз. — О, Доррингтон! По-моему, я видел его в карточном салоне. Это туда, — услужливо добавил он.
Женщина на мгновение прищурилась, а потом рассмеялась, так сильно стукнув Майлза по руке веером, что виконт мог поклясться: что-то хрустнуло. Вероятно, его рука.
— Неужели! Ну и забавник вы, мистер Доррингтон! Вы меня не помните…
Если бы Майлз встречался с ней раньше, то, без сомнения, запомнил бы. В качестве напоминания остались бы синяки.
— …но я была хорошей подругой вашей матушки.
— Как это мило с вашей стороны.
Майлз получил еще один удар веером.
— Поэтому едва я вас увидела, — веер снова взлетел, попав Майлзу точно по носу, — я сказала моей дорогой дочери Люси… Куда опять подевалась эта девчонка? О, вот она… я сказала ей: «Люси…» — Майлз громко чихнул. — «…Люси, мы просто обязаны поговорить с единственным сыном дорогой, дорогой Анабел».
— Вот вы и поговорили. О, посмотрите! Неженатый маркиз ищет невесту!
Майлз указал в другую сторону, а сам бросился бежать.
Генриетта заплатит ему за это. Как только он ее найдет.
Майлз спрятался за дверью в попытке спастись от ненормальной женщины с ее наносящим увечья веером и одновременно найти Генриетту. В танцевальном зале ее не было, за столом с закусками тоже, не обнаружилась она и в карточном салоне. Со своего наблюдательного пункта за дверью Майлз не мог видеть салон, но ему и не требовалось.
Майлз услышал знакомый смех, перекрывший гомон голосов, и повернулся на звук. Откровенно веселый смех мог принадлежать только Генриетте.
Майлз недаром являлся неустрашимым агентом военного министерства и успешно проследил звук до его источника. Взгляд виконта скользнул мимо группы подражателей Красавчику Браммелу, которые разглядывали в лорнет окружающих, приводя их тем самым в замешательство, мимо юной леди, несомненно, пережившей несчастный случай с железными щипцами для завивки, и, наконец, добрался до знакомой рыжевато-каштановой головки, украшенной простой жемчужной заколкой. Генриетта и две ее лучшие подруги, Пенелопа и Шарлотта, забились в уголок, где общались с помощью шепота, хихиканья и возбужденной жестикуляции. Майлз видел, как Генриетта усмехнулась и через плечо бросила замечание Пенелопе. Светло-карие глаза ее зажглись озорством.