— О подобных отношениях, — высокомерно поправил ее Майлз.
— Именно отношения я и имела в виду, — резче, чем собиралась, сказала Генриетта.
— Все же Ричард слишком во многое тебя посвящает, — зловеще проговорил Майлз.
— Если бы ты услышал половину того, о чем шепчутся в дамских комнатах на балах, у тебя от шока завяли бы и отвалились уши.
— Может, и к лучшему, — пробормотала Пенелопа.
— Не думаю, что от такого отваливаются уши, — задумчиво вставила Шарлотта.
— У кого это отваливаются уши? — поинтересовалась леди Аппингтон, которая вошла в малую столовую, шурша изумрудными шелками.
— У Майлза, — язвительно сказала Пенелопа.
— Но только не сегодня, надеюсь. Ты поедешь с нами на бал к Мидлторпам?
— Э…
— Прекрасно. Мы заедем за тобой в эту твою отвратительную холостяцкую берлогу в десять часов. В десять часов, запомни. Не без пяти одиннадцать.
— Я никак не мог завязать галстук, — стал оправдываться Майлз.
Леди Аппингтон фыркнула, как умела только она.
— Не думайте, будто мне неизвестны все ваши трюки, молодой человек.
Генриетта подавила смешок.
Но не совсем удачно. Проницательные зеленые глаза леди Аппингтон полыхнули в сторону дочери.
— Генриетта, дорогая, думаю, сегодня вечером ты наденешь бледно-зеленый шелк. Я только что узнала — там будет Перси Понсонби…
— Мне не нравится Перси Понсонби.
— …с Мартином Фробишером.
— А Мартину Фробишеру не нравлюсь я.
— Не говори глупостей, дорогая, ты всем нравишься.
— Нет, он действительно меня не любит.
— На прошлой неделе она облила миндальным ликером его новый фрак, — объяснила Пен, весело переглянувшись с Генриеттой, и с наслаждением добавила: — Он безвозвратно испорчен.
— Какое кощунство — загубить фрак от Вестона, — вполголоса заметил Майлз.
— Он говорил неподобающие для джентльмена вещи, — встала на защиту подруги Шарлотта.
— А что он сказал? — мрачно спросил Майлз.
— Ничего такого! — отрезала Генриетта. — Он просто предложил выйти на балкон и положил руку туда, где ей лежать не полагается.
— Если он попытается снова… — начал Майлз.
И тут леди Аппингтон, нахмурившись, сказала:
— Я увижусь с его матерью сегодня вечером у Мидлторпов…
— Не надо, — простонала Генриетта. — Именно поэтому я тебе и не сказала. Мама, пожалуйста, не разговаривай об этом с его матерью. Это будет слишком унизительно. А ты, — указала она на Майлза, — что бы там ни замышлял, не смей. Со мной ничего не случилось.
— В отличие от фрака Мартина Фробишера, — хихикнула Пенелопа.
Шикнув на Пенелопу, Шарлотта попыталась пнуть ее по ноге, но попала по ножке стула, имеющей вид львиной лапы, и, вскрикнув от боли, откинулась назад в своем кресле.