Он посмотрел на меня другими глазами, несколько настороженно. Затем пару раз кивнул, будто отвечая на свой собственный вопрос, и, едва коснувшись губами, поцеловал.
— Ну, это придворная синекура. Я пробуду там, пока не встану на ноги. Твой отец ради прошлого по-прежнему добр ко мне. Но я понимаю смысл вопроса. Ты считаешь, я поступил не лучшим образом, эдак свалившись с неба через столько времени. Ты требуешь объяснений.
Я облегченно кивнула — он понял меня. Джон помолчал. Он напряженно думал. Я слышала, как в соломе шуршат кролики.
— Послушай, Мег, — наконец сказал он. — Я не могу объяснить тебе всего. Пока не могу. Но ты должна мне верить. Впервые я просил у отца твоей руки почти десять лет назад, когда он взял меня с собой на лето за границу. — Я затаила дыхание, поскольку не ожидала этого. Сердце забилось быстрее, так быстро, что мне пришлось опустить лицо, чтобы он ничего не заметил (хотя Джон сам отвел глаза). — Он сказал, что, прежде чем думать о женитьбе, я должен встать на ноги. Что, если меня интересуют лекарственные травы, я — должен стать высокообразованным врачом, получить на континенте докторскую степень и привезти новое учение в Англию. Ну, я и поехал. И вернулся в Англию, храня в душе твой образ. Клянусь, это правда. Оказавшись в Лондоне, я сразу хотел помчаться к тебе. — Он вздохнул. — Но твой отец запретил.
Я не удержалась и подняла глаза. Наверное, он заметил, как они вспыхнули.
— Почему? — спросила я.
Я думала, что от счастья, которое я раньше не могла представить своим, меня не будет слышно, но мой голос прозвучал жестко и как-то мстительно.
— Он считает, я должен кое-что тебе рассказать. — Джон снова замолчал. Снова опустил глаза. Глубоко вздохнул, как будто собираясь с духом, и продолжил: — Он говорит, сначала я должен стать членом медицинского колледжа. — Он был явно взволнован. — И не просто членом, а почетным членом. Я делаю все, что могу. Я говорил с королевским врачом доктором Батсом. Это нелегко. Я отсутствовал много лет и теперь должен доказать тем, с кем никогда не работал, что я хороший врач. Но твоего отца не переубедишь. Он говорит, я должен доказать тебе, что преуспел.
Это было так похоже на Мора: все должны преклонить голову перед разумом. Раньше и я так считала. Мне нравилось знать вещи, которых обычные женщины, да и мужчины, не знают. Но сейчас, когда призрак такого простого семейного счастья мучил нас обоих своей недосягаемостью, невозможностью, строгие интеллектуальные требования отца к Джону Клементу вдруг показались мне противоестественными и жестокими.