— Честно говоря, я не должен здесь находиться. Я обещал ему не приезжать. Но, встретив Елизавету… — Он опустил глаза и повозил мыском сапога по соломе. — …Представив себе, как ты близко, всего-навсего час по реке, зная, что твой отец в Лондоне, а скоро четверг — ну, если угодно, назови это порывом влюбленности, — я просто не мог там оставаться, приехал и вытащил тебя на прогулку.
Я не знала, что сказать. Его слова и мои чувства кружили в воздухе, не пересекаясь и лишая меня дара речи. Я попыталась подавить приступ гнева на отца и сосредоточиться на счастье — ведь наконец я говорю с любимым человеком. Он искательно смотрел на меня.
— Скажи, что ты мне веришь, — сказал он.
— Скажи, что ты меня любишь, — неожиданно услышала я себя, с ужасом осознавая, что говорю, как капризный ребенок, который ничего не понимает, но требует счастливого конца.
— О, я правда тебя люблю, — прошептал он. — Я всегда тебя любил, и когда ты была маленькой сиротой, тосковавшей по утраченному прошлому, и когда была быстроглазым ребенком, складывавшим в свой сундучок все, что можно найти у аптекаря, и когда девочкой задавала трудные вопросы, и когда стала красавицей. — Он погладил мои черные волосы, так как белая шапочка собирала на полу солому. — Я всегда любил тебя. Мы очень похожи. И хоть я вдвое старше и еще не встал на ноги даже с точки зрения старческого слабоумия, если ты хочешь, чтобы я был рядом, ничто не остановит меня: я вернусь и буду просить у отца твоей руки. Снова и снова. Пока не получу согласия. Не сомневайся.
Он снова заключил меня в объятия, приблизил ко мне лицо, и его плащ накрыл нас обоих.
— Погоди, — задыхаясь, сказала я. Мне так трудно было оттолкнуть его, но вдруг в голову пришел еще один, более важный вопрос. — Скажи, почему ты позволяешь отцу вот так просто приказывать тебе? Ты знаешь его много лет. Ты знаешь, он любит доказательные аргументы. Ты мог бы попытаться переубедить его.
То, что я увидела, оказалось непереносимо. Джон уронил голову. На лицо легла мрачная тень. Только что прорезавшимися у меня любовными антеннами я почувствовала, как он резко отдалился.
— Я поклялся ему выполнять его просьбы. — Клемент говорил очень тихо. — Ты не можешь себе представить, что он сделал для меня за эти годы. Вероятно, ты удивишься, так как мы почти ровесники, но большую часть моей жизни он был мне мудрым отцом. Я не могу теперь отказывать ему.
— Джон… — неожиданно решилась я, судорожно соображая, как лучше объяснить ему. — Позволь мне показать тебе новую жизнь отца.
Я открыла дверь навстречу холодному ветру и солнцу, и моя сильная молодая рука вывела мужчину со встревоженными глазами из мрака.