— Ты надувалась так всякий раз, когда мы пытались тебя с кем-нибудь познакомить на свадьбе, — подтвердила Маргарита. — То один кандидат в мужья, то другой — все замерзали от твоих взглядов. Неужели не помнишь?
Я в изумлении покачала головой. Я узнала себя в Цецилии. Она действительно здорово меня показала. Ладно, но я и понятия не имела, что со стороны кажусь такой мерзкой недотрогой. А из всех бесконечных зимних праздников я помнила только, как меня хитроумно сводили с кучей скучных молодых людей. Даже те, что стенки подпирают, в здравом рассудке не пустились бы с ними в разговоры. При первой же возможности я вежливо извинялась и старалась улизнуть. Мне и в голову не приходило, что Маргарита и Цецилия пытались таким образом подыскать мне мужа среди своих новых родственников. И сейчас, прежде чем ответить, мне оказалось не так-то просто смирить гордость. Но я все-таки улыбнулась и скорчила покаянную гримасу.
— Я правда все время так делаю? И распугала всех своих женихов? — спросила я, тоже рассмеявшись. — О Господи!
— Мы были в отчаянии, — с облегчением рассмеялась Маргарита.
— …Готовы были поставить на тебе крест.
— …Ты была такая свирепая…
— …Что Джайлз даже начал называть тебя Ледяной Королевой…
— …Пока Уилл его не одернул.
— …Но потом и Уилл расхотел знакомить тебя со своим кузеном Томасом…
— …И перестал за тебя заступаться.
Я упала к ним на кровать, схватившись за живот. Мы стонали и рычали от смеха. Затем Цецилия перевернулась и несколько раз глубоко вздохнула.
— Ой, с меня хватит, — сказала она в перерыве между приступами смеха, — от этого только хуже. — Она вздохнула, посерьезнела, поставила голову на руки и вопросительно на меня посмотрела. — Так что же изменилось? Скажи нам, Мег. Чего ты такая счастливая? — Она помолчала, а потом драматически закончила: — Может быть, ты… влюбилась?
И в этот момент близости и искренности я чуть было не опустила глаза и не пробормотала серьезное «да». В первый раз в жизни я чуть было не открылась своим таким родным сестрам. Но они еще смеялись, и вопрос Цецилии только подзадорил их. Прежде чем я успела что-то ответить, они откинулись на подушки и опять залились невинным, болезненным для меня смехом. Я не знала, радоваться или нет, когда оказалась избавлена от необходимости давать честный ответ, уже готовый сорваться с моих уст.
— Как продвигается портрет отца? — спросила Мег в конце четвертого сеанса. — Вы скоро его мне покажете?
Брезжило серое утро, свет мягче обычного. С таким же мягким светом в глазах она рассказывала Гансу Гольбейну давнюю историю про сэра Томаса. Как-то в Ковентри он встретился с францисканским монахом-мошенником, и тот сказал ему: попасть на небо очень легко, нужно только положиться на Деву Марию и каждый день молиться ей (всякий раз опуская пенни во францисканскую мошну). Монах достал кучу книг, «доказывая», как часто вмешательство Девы Марии творило чудеса. Поскольку юрист Мор знал толк только в логических аргументах, он заткнул монаху рот, резонно заметив: вряд ли небеса достаются так задешево.