– Нет. Ну что ты такое говоришь? Учителя колледжей всего лишь имеют некоторые дополнительные возможности, даруемые на время их работы. Да и вообще – о чём ты думаешь! Нам нужно срочно извиниться. Я немедленно свяжусь с Александром Павловичем, и мы постараемся уладить этот инцидент.
– Да с чего бы это вдруг, – нахмурился я. – И разве дела студентов не остаются в пределах колледжа?
– Кузя, – Марина снова была готова расплакаться, – да кто ж тебе такую романтическую чушь рассказал? Нет, конечно! Да и какая разница – если завтра тебя просто убьют!
– Так, стоп, – мне всё это откровенно надоело. – Извиняться мы не будем.
Юная учительница застыла столбом, выронив косметичку. Та, ударившись об плитку, которой была покрыта крыша, хрустнула и развалилась, рассыпав содержимое.
– Марина, – встав на ноги, я взял её за плечи. – Да послушай ты меня. Вот скажи, этот Ромушев имел право лапать Катю, словно девицу с пониженной социальной ответственностью?
– Нет, – всхлипнула она. – Он, конечно, Катенькин жених, но договора ещё не было, пока всё в стадии обсуждения. Да и даже если бы был, это просто хамство.
– Вот. А Александр Павлович просил меня присматривать за дочкой, – я как мог ободряюще улыбнулся. – Значит, всё будет хорошо.
– Ох, Кузя, Кузя. Ничего-то ты ещё в этой жизни не понимаешь, – выдохнула Марина, отстраняясь, посмотрела на свою разбитую косметичку и, отвернувшись, пошла, медленно переставляя ноги к надстройке с лестницей.
Я же остался стоять на крыше, чувствуя, как у меня начинает болеть голова от всего происходящего. Никогда бы не подумал, что у меня вдруг возникнет навязчивое желание послать всех на три буквы и заявить – что я вот такой красивый, не кто иной, как наследник самого старого хрыча. Показать, какой я сильный, и тем самым встряхнуть всё это аристократическое болото. Может быть, завтра просто взять и аннигилировать на хрен этого дуэлянта-любителя. А если за него встрянет папочка – и его тоже?
В номер я вернулся нормально. Своими ножками, не выпендриваясь, как Ромушев, и не сигая с крыши на крышу. Просто спрыгнул в кусты под окнами бокового фасада, отряхнулся, вышел на дорожку, ведущую к центральной площади с фонтаном, и зашагал в свою общагу. Вахтёр на входе, жилистый старичок в форме, встретил меня широкой улыбкой и подмигнул, кивнув в сторону женского корпуса, когда я прошёл сквозь вращающиеся двери.
– А ты молоток! – он показал сжатый кулак, подняв его вверх. – Не боись, если чего, я тебя прикрою.
– А что так? – поинтересовался я, подходя к его окошку.