— Отпусти меня! — кричу я.
— Наденьте на нее наручники.
Через секунду мои руки оказываются скованными за спиной.
— Сейчас ты пойдешь и посмотришь одну из наших церемоний. Может, чему-то научишься.
Нет.
— Нет, — я начинаю извиваться, но мужчины позади меня крупнее и сильнее. Меня выталкивают из комнаты и тащат через сарай.
Мы выходим на улицу. Сейчас ночь, и вокруг огромного костра стоят около пятидесяти человек в белых халатах. Тошнота подступает к горлу, и я пытаюсь упираться пятками в землю, когда меня тащат по грязи. Даже несмотря на то, что это не помогает, я все равно продолжаю вырываться и бороться с ними. Люди расступаются, и, когда он проходит сквозь толпу впереди меня, они кланяются перед ним. Ненормально. Это ненормально. Когда мы подходим к центру поляны, он разводит руки в стороны и говорит:
— Дети мои, сегодня у нас новый участник.
— Я, блядь, не участник, — огрызаюсь я и слышу несколько вздохов.
— Как вы понимаете, она строптива. У нас было несколько неверующих, но мы сумели направить их на путь истинный. Уверен, вскоре она тоже уверует.
Только в его мечтах.
— Начнем же.
Его руки все еще раскинуты в разные стороны, он закрывает глаза и начинает свое песнопение. Каждый из присутствующих принимается делать то же самое, раскачиваясь из стороны в сторону и закрыв глаза. От этого мне становится дурно, и я пытаюсь отгородиться от происходящего вокруг, но их пение становится все громче и громче, и с каждой секундой они будто погружаются в транс. Даже мужчины, которые держат меня, бормочут непонятные мне слова.
Я хочу остановить это.
— Выводите ее.
Я бросаю взгляд влево, где расступается толпа, и из нее выходит молодая девушка. Она нагая, на вид ей около семнадцати, у нее тускло-светлые волосы, которые длинными волнами ниспадают на ее тело. Я изо всех сил пытаюсь вырваться из сжимающих меня тисков, но ничего не выходит. Нет. Она слишком молода, чтобы участвовать в этом.
— Отпусти ее! — кричу я. — Ты, больной ублюдок. Отпусти ее.
Девушка смотрит на меня; она выглядит напуганной. Она не хочет быть здесь.
— Молчать, — рявкает Джош.
Девушка опускается на колени перед огнем, волосы падают на ее хрупкое тело. Я не могу смотреть на это. И не буду. Я ору и пытаюсь вырваться, тем самым пытаясь привлечь к себе внимание, насколько это возможно. Я продолжаю делать это до тех пор, пока Джош не бросается вперед, хватает меня за волосы и толкает на землю. Мужчины не дают мне встать, удерживая на коленях. Мои колени оказываются в грязи, голова склоняется, будто я кланяюсь.
— Ты будешь сидеть тихо, или я сделаю то, что тебе не понравится, — шепчет он мне в ухо.