Собака разразилась лаем, потом лай повторился, и это вывело Эдит из себя, поэтому она несколько раз посмотрела на щенка через плечо. Ей понадобилось некоторое время, чтобы закончить переводить несколько тревожный текст:
Милая Кузина, почему Вы не отвечаете на мои письма? Моя маленькая Софья уже ходит и говорит, а от ее любимой тетушки нет ни одного письма.
С момента Вашей встречи с этим человеком Вы становились от нас все дальше и дальше. Все Ваши письма связаны лишь с банковскими операциями, да и они приходят не часто. Прошу Вас, Энола, напишите нам. У Вас ведь есть семья, которая Вас любит и ждет Вашего возвращения.
Что бы это могло значить? – подумала Эдит. Она твердо решила выяснить это. Девушка не могла отрицать, что повторение ее инициалов на чемодане в шахте сильно ее взволновало. Больше она не будет ждать и проведет свое собственное расследование. Эдит взяла ключ с надписью ЭНОЛА – может быть, сокращенное от Элеоноры? – и вышла из комнаты. В висках у нее стучало, и ладони стали влажными.
Когда она проходила мимо ванной комнаты, ей показалось, что она услышала щелчок. Ее живот свело судорогой, но она прошла мимо, не останавливаясь. Ключ надо будет рано или поздно вернуть, хотя он и принадлежит ей по праву. Люсиль относится ко всему, даже к своему брату, как настоящий собственник. Эдит не могла понять, почему Люсиль так хотела остаться хозяйкой Аллердейл Холла. Ведь наблюдение за таким хозяйством не могло добавить ей ни чувства гордости, ни чувства собственного достоинства.
Пульс Эдит ускорился, когда она подошла к лифту и начала спуск. Вдобавок к этому она вновь почувствовала головокружение. Да что же с ней происходит?
Лифт остановился на пару футов выше пола. Может быть, у него действительно своя голова на плечах? Она с трудом спустилась на пол и осторожно осмотрела все вокруг. Снег попадал даже сюда. Холод и влажность, заполняющие это место, наверняка проберут ее до костей. Густо покрывающая пол глина казалась водонепроницаемой. Нахождение в этой пещере было похоже на нахождение в теле раненого живого существа. Были видны все его капилляры, связки и сырая плоть.
В темноте раздавалось эхо капающей воды, и Эдит пришел на ум мрачный и негостеприимный пейзаж за стенами Дома. Она посмотрела на туннель и рельсы, по которым шахтеры – дети с согнутыми спинами, их измученные матери и отощавшие бледные отцы – толкали раньше свои тележки. Изобретение Томаса положит конец этому издевательству над людьми.
Некоторые части шахты были темны, как гробницы. Эдит подумала о скульптуре, которую нашла в одной из комнат. Она была похожа на памятник. Неужели могилы уничтожали ради новых разработок глины? Тогда, может быть, мертвецы заполняли помещения Аллердейл Холла просто потому, что им – как и ей – некуда было идти?