И с ключом, до которого запрещено дотрагиваться. Томас сам запретил ей спускаться в шахту.
В шахте был чемодан Энолы Шиотти.
Жили-были три женщины. Они не знали друг друга. Каждая из них влюбилась в сэра Томаса Шарпа и бросила все, чтобы приехать в Англию, в Аллердейл Холл в качестве его жены.
Прямо как я, подумала Эдит.
И каждая из них была вначале такой счастливой, такой любимой… А потом они начинали слабеть и уже не могли покидать Аллердейл Холл. Они ужасно страдали. Рыдали. Проклинали имя Томаса. Пытались этими записями предупредить других… или, на худой конец, сообщить всем: Я была здесь. Здесь меня убили.
Боже, подумала Эдит. Ее начало трясти. Сердце глухо стучало, а голова распухла. Ей казалось, что острые булавки двигаются по ее венам. Ледяной страх и самый большой ужас, который она испытывала в своей жизни, схватили ее невидимыми руками и потащили в темную, порочную комнату, в которую ей нельзя было входить. Но это неправильно. Это же не тот секрет Аллердейл Холла, который хотели ей показать монстры с красными костями.
Этого не может быть, потому что все это слишком ужасно.
Только не Томас.
Дрожа, Эдит достала фотографии из конвертов и постаралась соотнести их с голосами на цилиндрах. На всех фото был изображен Томас рядом с гордо улыбающейся женщиной. Одной из трех говоривших.
Памела Аптон, 1887 год. Она была худа и сидела в инвалидном кресле с чашкой чая в руках. Эдит вздрогнула, когда увидела каталку. Та же самая, которую она видела в мезонине?
Фото Маргарет Макдермотт было датировано 1893 годом. Она была старше, чем Памела и старше Томаса, который на фото стоял рядом с ней. У нее уже были седые волосы, но ее еще можно было назвать «хорошенькой». На ней была соломенная шляпа. И в руках она тоже держала чашку чая.
Подожди-ка, подумала Эдит. Она вернулась к фото Памелы Аптон. Чашка одна и та же?
Именно так.
И в этой же чашке Люсиль готовила чай и для нее.
Ее горло сжалось так сильно, что она не могла сглотнуть. Она едва сдержалась, чтобы не закричать от ужаса: перед ее внутренним взглядом предстала ее невестка, именно в этой кухне ставящая чайник на огонь. Эдит увидела, как листья погружаются в кипяток в заварном чайнике. Как поднос с чашкой предлагают ей.
В тот, самый первый, день Томас рассказал ей о ягодах пироканты. И заставил ее выпить чай из них. А потом, под предлогом уважения к ее трауру, не прикоснулся к ней в постели. На самом деле он просто не хотел заниматься любовью с будущей покойницей.
Нет, я, должно быть, ошибаюсь. Я устала и напугана.
– Они добавляют яд в чай, – четко прошептала она, заставляя себя в это поверить. В