– Что это? – взвизгнула Эдит.
– Тебе будет легче передвигаться по дому, – ответил Томас с фальшивой веселостью. Но роль ему не удалась: улыбка так и не появилась у него в глазах, и он отвернулся.
– Я позабочусь об Эдит, – сказал он сестре. – Ты можешь идти.
Люсиль вызывающе посмотрела на него, но Томас не сдавался. Тогда сестра смирилась, встала и поцеловала Эдит в лоб полным любви поцелуем. В руки ей она дала чашку со смертельным чаем.
– Вы скоро покинете постель, – проворковала Люсиль. – Обещаю вам.
Она выскользнула из комнаты. Присевший Томас первым делом взял чашку из рук Эдит.
– Не пей этого, – сказал он.
Надежда наполнила всю ее сущность, так же как холодные ветры наполняют трубы и дымоходы Аллердейл Холла, заставляя его дышать. Он поможет ей. Обязательно. Но она уже так больна… Так может быть, он именно поэтому забрал у нее чай? Не потому, что передумал, а потому что не хотел, чтобы она умерла, не успев подписать бумаги.
И тем не менее, он очень аккуратно и нежно кормил ее кашей. Так, как любящий муж будет кормить свою внезапно заболевшую молодую жену. Каша была очень сладкой, с громадным количеством меда и масла.
– Поешь, – приказал он ей. – Тебе надо набраться сил.
– Мне надо увидеть врача, – молящим голосом произнесла Эдит.
По лицу его пробежала тень, а потом глаза засверкали. Казалось, что он… переродился. Как будто с его плеч только что свалился тяжеленный груз. Каждой клеточкой своего существа Эдит ждала. Все в ней молилось, даже ресницы и ногти на пальцах.
– Финлэй уже уехал на зиму, но я сам расчищу тропинку до главной дороги. И отвезу тебя в город.
О Господи, спасибо, спасибо, спасибо, промелькнула у нее мысль. Томас все еще меня любит. Продолжай же любить. Спаси меня.
– Да, да, – с готовностью произнесла она, едва не сходя с ума от отчаяния. – Я очень хочу поехать. Только ты и я. Вдвоем.
Он дал ей еще ложку каши. А потом его лицо вновь изменилось, и Эдит похолодела от страха, что не так его поняла… или что он изменил свое решение.
– Томас? – женщина постаралась, чтобы он не услышал ужаса в ее голосе. – В чем дело?
– Эти призраки, о которых ты говорила, – начал он и замолчал. – Я тоже уже какое-то время чувствую их присутствие.
– Ты? – она смотрела на него с изумлением.
– Сначала я замечал что-то краем глаза, – кивнул он головой. – Что-то прячущееся, почти застенчивое. Потом я стал их ощущать. Фигуры, стоящие в темных углах. А теперь я могу чувствовать, как они движутся вокруг меня и наблюдают за мной. И они уже готовы мне показаться.
Казалось, что он смотрит куда-то, куда взгляд Эдит не доставал. Он что, вспоминает свою жизнь с каждой из тех женщин, которых не смог спасти? Которых он убил? Это их призраки он чувствует. А что тогда делать с призраком его матери? Таким злобным, требующим, чтобы она убиралась?