Он так неожиданно выбросил вперед свои руки, что Пробатов даже чуть посторонился перед его темными, чу-гунолитыми кулаками.
— Один раз кого стукну — душа с телом может проститься! А по правде — дурная сила, и нет ей никакого выходу. Разве Аникея разок приласкать? Так руки не хочется марать! Может, сам насосется да отвалится?..
— Закуривайте! — Пробатов раскрыл портсигар, видя, что его собеседнику нелегко дается каждое слово. — А Аникей — это кто же такой будет?
— Неужто не слышали? — притворно удивился Дымшаков и выловил дрожащими пальцами папиросу. — А если его послушать, так он чуть не у каждого большого руководителя в области чаи по-домашнему распивает!.. Да это же наш разлюбезный председатель колхоза Аникей Ермолаевич Лузгин, которым нас еще в войну укрепили, и, похоже, на всю жизнь. На работе он горит — аж дым от него валит, похудел — страсть, из-за живота сапог не видит! Ходит по полям с портфелем и командует! Дай ему полную волю — так он давно бы здесь всех штрафами облепил, засудил, пересажал за решетку и один бы шастал в коммунизм!
Губы Пробатова были плотно сжаты, а голубые глаза, чуть суженные в легком прищуре, откровенно смеялись.
«Почему он так себя ведет? — подумала Ксения. — Вместо того чтобы дать достойную отповедь этому дезорганизатору, он позволяет ему обливать грязью председателя и районный комитет партии. Неужели он верит всему, о чем говорит Дымшаков? Тогда почему же я стою и молчу?..»
— Извините, Иван Фомич, но вас здесь неправильно информируют! — проговорила вдруг она, выступая из-за воза. — Дымшаков, как всегда, все преувеличивает!.. Колхоз «Красный маяк» сейчас находится на подъеме, доход его дошел до восьмисот тысяч, да и товарищ Лузгин не такой злодей и бюрократ, каким его расписывают…
— Ты бы уж не мешалась не в свое дело, Ксения Кор-неевна, — с еле сдерживаемой яростью сказал Егор. — Ну что ты о нашем колхозе понимаешь?
— Постойте, — тихо дотронувшись до плеча Дымшакова, сказал Пробатов, и Ксения почувствовала вдруг, что сейчас вот, в эту минуту, она оказалась как бы наедине с его пристально-вдумчивыми, пронизывающими глазами. — А вы, собственно, кто такая? А то неудобно как-то, идет принципиальный разговор, а мы друг друга еще не знаем!
— Инструктор Приреченского райкома Яранцева, — протягивая руку, представилась Ксения.
— А вы что тут делаете? — Секретарь обернулся к Дымшакову.
— Большой начальник — кто куда пошлет! — криво усмехнулся Егор. — Конюхом работаю…
— Так. Ясно, — сказал секретарь, хотя было совсем не ясно, что он подразумевал под этим. — А какого же Яранцева вы дочь? Я раньше знавал одного Яранцева…