— Подполам на полканы — по пятёрке, майорам на подполов — по три, капитану на майора — две. Итого — восемнадцать.
— Толик, дай ему сто.
— Зачем — так много?
— Коля, делай что хочешь, инициативный ты наш, но сделай их всех полковниками. Пусть придумают особые заслуги, подвиг, спасение собачки Горбачёва. Очень надо! Эх, Анатолий Борисович, оболтусы мы, сами должны были до этого додуматься! — Ковалёв уже устал удивляться: как странно общался рядовой Саня со своим офицером. Но «отсвечивать» не стал. Деньги были реальные, да и угроза сильная.
На следующий вечер Ковалёв пришёл сияющий, как солдатская бляха.
— Всё в порядке, договорился. По всем пунктам. Приказы подпишут на днях. Можете спокойно ехать в часть. Тут остаток денег. Двадцать тысяч. Лишние.
— Коля, ещё сколько-то ты заныкал. Сколько?
— Там… Совсем мало… Вы же обещали мне премию!
— Сколько?
— Десятку всего-навсего.
— Оставь всё себе: и ту десятку и эту двадцатку. Это премия: за инициативу, за срочность, за перевод и за звания. И больше не пытайся обманывать. Я же тебе по-русски сказал: вижу ложь.
— Обмоем?
— Кстати, хорошо, что напомнил. «Ты больше не можешь пить спиртное. Никакое.»
— Не понял. Это чё, ты меня, вместо благодарности, ещё и на это закодировал?!
— Во-первых, у тебя большая сумма на руках. Я не хочу, чтобы тебя пьяного пристукнули и обобрали. Есть и во-вторых. Анатолий Борисович, будьте так любезны, прогуляйтесь минут на десять, у нас слишком личный вопрос.
— А теперь по поводу водки и прочего. Коля, ты попал. Кто ж виноват, что ты — любовь всей жизни моей мамы? Так что…
— Это ты намекаешь…
— Да-да, это второе дело, которое у меня к тебе есть. Если у вас не заладится, то, в итоге, может, я верну тебе способность пить; если заладится — то выставлю квоту, скажем, одну бутылку в два месяца.
— Садист, нафига мне деньги, если ты закодируешь со всех сторон? Давай две, а?
— Не торгуйся — не на базаре. Мне не нужен отчим-пьянчуга.
— Но зачем я тебе вообще нужен? Х-хэ… Отчим… Деньги, я так понимаю, тебе от меня не нужны. Швыряешься, тут, десятками тысяч. Нафига Зина письма писала, алименты из меня выдавливала? Издевались, что ли?
— Она не в курсе всех моих дел. Лучше ей и не рассказывай. Не то, чтоб это была страшная тайна, но она у нас болтушка — ты и сам знаешь. Теперь вводная: ты должен приехать в Запорожье, вымолить у неё прощение, жениться, забрать её и свою дочь в Москву.
— Я не могу! Во-первых: я женат на своей жене.
— Ты её уже лет двадцать как не любишь.
— Но формально…
— Кончай, у тебя есть только от нас тридцатка, да ещё своих сколько-то — замажешь свою аморалку легче лёгкого.