– Ты! Совсем охренела? – Он уставился на свою дочь.
Та расправила плечи, набрала полную грудь воздуха, приготовилась к схватке.
– Пошли, – процедила она сквозь зубы.
Он взглянул на нее и расхохотался. У мерзавца хватило наглости ржать в лицо собственной дочери.
Дама с пышным начесом не спеша обвела взглядом Дакоту, Дейла, эту пародию на отца, меня, пригубила свою бодягу и расправила плечи.
Дакота потянула отца за рубашку.
– Пойдем же.
Дейл сдвинул брови.
– Что ты ващ‑ще тут забыла? – процедил он с угрозой.
Меня затрясло.
Дешевая подделка под Фарру Фосетт шагнула вперед и обняла Дейла за шею. В тусклом освещении мне показалось, что карие глаза Дакоты налились кровью. Ей была невыносима мысль, что отец связался с другой женщиной, пусть даже мать и не думает возвращаться из Чикаго.
Я потянул подругу за рубашку, подтаскивая ее к себе.
– Уже поздно, а завтра с утра на работу, – обратился я к отцу Дакоты.
– Вас, мелкотня, вообще сюда не звали. А ну по домам, оставьте людей в покое.
Дейл поднес губы к уху женщины, собираясь ей что‑то шепнуть, и тут Дакота на него бросилась. Для пятнадцатилетней девчонки, тем же утром схоронившей брата, до сих пор она являла собой пример небывалой стойкости. Но теперь ее прорвало. Она как обезумела. Вцепилась в его ненавистные плечи, принялась колошматить в грудь своими крохотными кулачками.
Я метнулся к ней, обхватил за талию и пробовал оттащить.
– Не хочет уходить – его проблемы, – говорил я. – Пошли отсюда.
Она отчаянно мотала головой, однако наконец подчинилась.
– Ненавижу тебя! – кричала она вслед отцу, пока я волок ее из бара…
– Я рада, что этот гадюшник сгорел. Поделом. – Голос Дакоты вернул меня в настоящее.
– Согласен.
Мы едем по родному городу. Прошла целая вечность с тех пор, как я отсюда слинял. С гложущим чувством вины я сворачиваю налево, выруливаю на шоссе Полковника Глена. Подъезжая к отелю, замечаю на парковке какую‑то полуголую женщину со ссадинами на лице. Она раскачивается взад‑вперед, еле держится на ногах.
– Добро пожаловать в Сагино, обитель героиновых проституток, – блекло констатирует Дакота, и в окончании фразы я улавливаю легкую дрожь отвращения.
Выключаю зажигание, бросаю взгляд на парковку.
– Не похоже на героин, – бормочу я без особой уверенности.
Мы регистрируемся в гостинице. Я прошу тетку за стойкой дать две раздельных кровати. Дакота уязвлена, хоть и пытается это скрыть – я видел, как она вздрогнула. Ей понятно, что мы сюда приехали как друзья.
Шэрон, сотрудница отеля, протягивает два ключа, и после недолгих блужданий мы находим свой номер, где пахнет шариками от моли и все кажется тускло‑желтушечным в свете настольной лампы. Городок не изобилует гостиницами, к тому же, раз мы очухались в самый последний момент, то будем довольствоваться тем, что есть. Маме я не сообщил о приезде, так что ее членской картой со скидками в этом единственном мало‑мальски пригодном местечке я воспользоваться не смогу.