— Да что я сделала-то?
— В этом подъезде обкрадена квартира, мы проверяем всех жильцов, а также гостей.
— Номер квартиры?
— Девушка, предъявите документы, иначе мне придется вас задержать.
— Да сейчас! — дернулась от руки полицейского. — Сейчас, сказала же! Что за народ…
— Раиса Константиновна Климова?
— Нет.
Полицейский недоуменно посмотрел на Машу.
— Э-э-э… Да.
Вот черт! С перепугу дала не свой паспорт, а доставать другой — вопросов не оберёшься.
— Что-то не похожа.
— Ха-ха. Вы что, не знаете женщин? Сегодня одна, завтра — другая.
— Ну да, ну да…
— А почему я, кроме вас, никого больше не видела?
— Потому что мои коллеги опрашивают жильцов в их квартирах.
— А вы, значит, здесь?
— Именно так.
— Провинились?
— Отличился. Работаете?
— Работаю.
— Где?
— Пекарня. Тут, недалеко. — Маша махнула рукой, показывая направление.
— Ясно.
— Проверили? Верните паспорт.
— Назовите дату вашего рождения, — вдруг попросил полицейский.
— Не верите, что я могу так хорошо сохраниться?
— Выполняйте.
— Это домашнее задание выполняют, а возраст свой озвучивать женщине — плохая примета.
— Это почему же?
— Вернете паспорт — скажу.
Полицейский протянул документ, и Маша, убрав его в сумочку, отошла на несколько шагов.
— Так почему? — повторил мужчина.
— Потому что, если я его озвучу, майор Громов надерет вам задницу!
С этими словами девушка гордо развернулась и зашагала в противоположном, от дома, направлении.
— Ах ты, пигалица, — присвистнул полицейский. — Уже и Громова знает!
*****
Она?
— Она.
— Куда отправилась?
— На работу.
— Куда?
— Мини пекарня, минут двадцать ходьбы.
— Спасибо, брат. — Костя хлопнул Сергея по плечу и пожал руку.
— Тоже мне родственник… И будь осторожен!
Прошлое.
Пальцы замерзли и напоминали деревянные обрубки. Словно сучки диковинного дерева, не чувствовали ничего и выглядели как-то странно, будто не живые были, не свои. Не слушались, а ведь всю обратную дорогу до машины прятались в карманах пальто.
Костя неуклюже достал ключи, вытащив их вместе с письмом. Железное колечко зацепило бумагу, и, если бы не реакция Кости, письмо могло бы улететь, растворившись в больших белых хлопьях, падающих с неба, подгоняемое сильным ветром так быстро, что он не успел бы даже сказать «пока».
Пальцы схватили конверт на лету, смяв его намертво в кулаке так, что боль прострелила предплечье, но Косте было все равно. Главное, сохранить строчки, что ждали внутри и — он готов был отдать свое левое яйцо — могли дать повод для ярости. Он не знал, кому она писала: ему или может, кому-то другому, но вскрыть и прочитать стало делом жизненно важным. Костя, наконец, забрался в машину и бросил конверт на соседнее сиденье.