— Но…
— Говно.
— Он такой злопамятный? — в глазах Маши появились слезы.
— Ты испортила весь мой план, — сказала Ая устало, подойдя к стулу и рухнув на него. — Весь мой план.
— Прости.
— Я лишена единственного козыря.
— Он не знает, как ты выглядишь.
— Ха-ха! Для этого ему не надо даже напрягаться. Он знает достаточно, чтобы сделать шах. Не приду я — придёт он.
— Совершим побег?
— Нет, не хочу. Всю жизнь бегать не будешь.
— Чем ты его так зацепила?
— Не знаю, но знаю, что крепко влипла.
— Может, не всё так уж и страшно? — Маша подошла к Ае и погладило по плечу.
— Страшно было раньше, сейчас даже интересно.
— Я не знаю подробностей, даже не догадываюсь, чем он тебя обидел, но ты можешь дать ему возможность вернуть долг, исправить прошлое.
— Сдается мне, у судьбы имеется извращенное чувство юмора.
— А напортачить — это сделать немного не так?
— Обоср*ться по полной.
— Скажи лучше что-нибудь ободряющее.
— «Бабу Ягу со стороны брать не будем — воспитаем в своем коллективе».
Сегодня утром в воздухе пахло чем-то особенным, окружая Аю неуловимым аккордом перемен и звенящего напряжения. И пока она принимала душ в тесной кабинке, и пока наспех жевала бутерброд, суша волосы старым феном, и пока переодевалась в чистый рабочий комбинезон, ощущение необъяснимого волнения не проходило.
С той минуты, когда в её жизни снова появился Константин Романович она постоянно была внутренне на взводе. Словно в теле находилась батарейка, заряженная на максимум и дрожащая от нетерпения, когда же наступит тот самый момент, и она сможет начать тратить заряд. Или словно чайник с запаянным носиком, наполненный водой и греющийся на огне. Пар внутри него копился, бушевал и искал выхода, как и Ая — своего освобождения.
Машка оплошала. Ей было велено отдать записку через третье лицо, потому что сама Ая пойти не могла — "спалится", а Машку Костя мог быстро раскусить, что, собственно, и произошло. Слишком много дыр зияло в особых приметах. Человека в погонах обойти было не трудно, но Костю… Он не только знал описание внешности, но и мог хорошо запомнить «общение» тел. Тактильную память никто не отменял, и мужчина, не видевший, но ищущий женщину, мог вполне обладать такой особенностью.
Машка — новатор, блин — решила, что поступит мудро, и будет весело всем, но, увы. Инициатива, как оказалось, и правда, наказуема.
Ая никогда не искала для себя отговорок, прекрасно понимая, что хочет «продолжения банкета», и когда подвернулся удобный случай, то почему она должна была отказаться? Почему не могла дать себе того, что когда-то хотела со страшной силой?