— Вставай, Гатька, они — твое прошлое, а будущее уже наступает тебе на пятки… — И кошка разворачивается, чтобы поспешить назад, в ту сторону, откуда я так долго бежала. Я смотрю в том направлении и вижу немигающие желтые глаза, пытливо разглядывающие меня из-под чёрного капюшона. Оставшаяся часть лица этого человека словно закрыта маской, но мне и не нужно его видеть, потому что время еще не пришло…
— Я больше не боюсь, мы обязательно встретимся, обещаю, — слова сами срываются с моих губ.
В желтых глазах мелькает удивление, человек нагибается и поднимает меня на руки. Чувствую, как боль и страх окончательно отступают, а душу наполняют долгожданные мир и покой. Глаза закрываются сами, усталость по-хозяйски обустраивается в замученном теле. Прижимаясь к сильной груди моего спасителя, уже на грани реальности и сна я прошептала ему: «Теперь я успею, что бы ни случилось, я больше не буду убегать, скоро…»
…Хлопнула дверь, в горнице раздались голоса. Я проснулась, сонно огляделась, вспоминая, где нахожусь, и тут же выползла из-под кровати, прижимая к себе Кролика. В комнату вошли бабуля и Хаим, сатир был изранен, но все равно улыбнулся, увидев меня:
— Пока я там погибаю, она собой полы протирает, — дядька поманил меня к себе. — Давай-ка, мелкая, принеси страдальцу чего покрепче.
Чувствуя, как по лицу медленно покатились слезы облегчения, я бросилась навстречу вошедшим. Хаим пошатнулся и крепко сжал зубы. Бабуля ахнула под напором его хватки. Сообразив, в чем дело, я подставила сатиру свое плечо с противоположной от Хески стороны и стала помогать им дойти до кровати.
— А теперь выйди, Гатька! — бабуля, едва мы уложили дядьку, вытолкала меня из комнаты. — Будь в горнице, поешь. Да принеси этому упырю зеленый бутыль из холодника, сегодня ему даже полезно! Спать укладывайся на лавке, не до тебя сегодня. И скотину накорми, подою сама, позже!
Дверь снова захлопнулась прямо перед моим носом. На улице уже смеркалось, я схватила приготовленное заранее ведро с зерном и отправилась кормить и закрывать кур. Затем загнала в стойло Козу, принесла ей воды из ручья. Всё это время думала о Хаиме и его убитой лошади, а Кролик ходила за мной хвостиком и просилась ко мне на руки.
Справившись с делами и всё еще думая о сатире, я машинально подхватила кошку и стала ее поглаживать. На мгновение наши взгляды встретились, и что-то произошло. Снова я будто в сон погрузилась — передо мной размытым пятном виднелась Кролик, а сзади сидела Хеска и разговаривала с Хаимом:
— …дело не пойдет. Куда я ее уведу? Ты в своем уме, старуха?