Соучастник (Ромов) - страница 21

— Хорошо. И я рассчитываю на вашу помощь.

Наверное, около минуты Уланов молчал, разглядывая реку. Повернулся:

— Знаете что. Пожалуйста, я вас очень прошу. Оставьте мою сестру в покое.

Уланов смотрел в упор; в его темно-зеленых с прищуром глазах сквозила твердость. Косырев вдруг ощутил тяжесть в груди — так, будто его ударили.

— Не понимаю, Николай Дементьевич. Что вы имеете в виду?

— А вы подумайте, Валерий Андреевич, и поймете. Особенно, если себя поставите на мое место.

Надо сейчас же успокоиться. Что же Уланову ответить? Нет, ничего нельзя ответить, разве только попрощаться. Косырев выдавил:

— До свидания.

— До свидания. Насчет же помощи — мы всегда. Заезжайте, звоните.

Не глядя на Уланова, Косырев повернулся, спустился вниз. Подошел к катеру, не оборачиваясь, забрался в него — и услышал шаги. Это был Уланов. Присев на корточки, смотритель старательно помог Косыреву отвязать трос. Когда катер отвалил от причала, сказал:

— Я рад, что мы договорились, Валерий Андреевич. Поймите, ведь это моя сестра...

Моторной лодки у даевского причала не было — значит, скорей всего, нет и самого хозяина. Однако надо подняться к его дому. Косырев заглушил мотор, пришвартовался, по деревянной лестнице поднялся наверх, прошел на участок. Остановился у домика, спросил громко:

— Петр Лаврентьевич?

Разглядывая грядку с поздними цветами — пышные золотые шары на тонких зеленых стеблях, повторил:

— Петр Лаврентьевич, вы дома?

Подошел ближе. На двери висел хитроумно скрытый фанерной заслонкой висячий замок. В скважину замка была всунута свернутая в трубочку бумажка. Наверняка записка. И секунду Косырев боролся с искушением доставать бумажку или нет? Вынул, развернул: так и есть, это оказалась написанная ровным крупным почерком записка, адресованная, как он с облегчением понял, всем. «Уехал на пристань за сах. буду к вечеру. Кто зайдет подождите или ост. записку, а если очень надо, позвоните от меня туда на прист. ключ знаете где. П. Д.» Подумав, Косырев скатал записку в трубочку, сунул в замок. Ждать Даева не имело никакого смысла, звонить на пристань — тоже. Прикинул, где здесь примерно может быть спрятан ключ. Порог, щель над притолокой, плинтус. Поднял руку, поискал в щели. После недолгих поисков нащупал ключ, но брать его не стал — в доме Даева ему сейчас все равно делать нечего. Спустился вниз, сел в «Чайку». Может быть, перед тем как идти сюда, стоило позвонить Даеву — от Улановых? Нет, все правильно. Пока не нужно никого предупреждать.

Он дал полный газ и пошел вверх по реке к Колупану. Взял чуть влево. Он давно уже изучил по карте эти места. Примерно в пяти километрах вверх от даевского домика, вот сейчас река разделится Колпиным островом на два рукава. Слева по берегу должна открыться пустошь. Как раз в конце этой пустоши стоят сараи и строения лесосклада. Он заложил штурвал круче. Гоня наискось по фарватеру пенящиеся буруны, катер прошел изгиб реки. Справа по борту потянулся заросший кустарниками и соснами длинный Колпин остров. С этой стороны от берега его отделяла узкая, не шире ста метров, быстрая протока. Подумал: на этом острове хорошо прятаться. Миновав его и поднимая на сбавленном ходу винтом из-под кормы бесчисленные белые пузыри, катер пошёл вдоль пустоши. В конце ее Косырев выключил мотор, развернул катер — тот легко ткнулся днищем в пологий берег. Косырев осмотрелся. Чуть левее, перед самой тайгой, виднелось несколько строений. За ними, еще дальше, желтели доски небольшого ската для бревен. Прыгнул на песок. Здесь не было ни причала, ни какого-нибудь иного приспособления для швартовки. Не было и лодки— а ведь лодка, насколько он знал, должна быть. Пригнулся, лег на борт катера, достал из носовой части якорь. Зацепил его за валун. Нет лодки — значит, нет и Колупана? До сараев от берега было мётров пятьдесят; подойдя, сразу за ними он обнаружил мощный и старый срез земли метров в десять высотой, с торчащими из почвы валунами, корнями. Ворота ближнего сарая перекрывала большая слега. Рядом стоял котелок с очищенными картофелинами. Он поднял кусок валявшейся на земле картофельной кожуры— мякоть еще не высохла. Очень похоже на стремительное бегство, но вроде бы бежать Колупану пока не от кого. Заглянул за угол сарая и увидел оттянуто висящую на петлях открытую дверь. Вошел— длинные сени, переходящие в комнату. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: здесь живет Колупан. На всякий случай Косырев несколько раз громко кашлянул — но никто не отозвался. Комната оставляла впечатление чего-то временного, зыбкого. Все в ней было устроено кое-как, наспех: на деревянном полу стояла раскладушка с голым матрасом и откинутым ватным одеялом без пододеяльника. Над стогом, сооруженным из большого листа фанеры, светлело единственное в комнате окно. На столе, готовый вот-вот свалиться, примостился помятый, закопченный алюминиевый чайник, осыпал сахарную пудру пакет рафинада, чернела пустая консервная банка, приспособленная под пепельницу.