– Я сказала, не подходи.
– Я хотел, чтобы до этого не дошло, – обреченно вздохнув, выговорил он, поднялся с пола и приблизился вновь.
На кровати завязалась борьба, и вскоре Гор подмял под себя ученицу. Разодрал на ней тонкую сорочку. В инстинктивном ужасе Бану пыталась ухватиться за обрывки ткани и прикрыть наготу. Гор, нависая над ней почти лежа, только ухмылялся, не сводя глаз с перепуганного лица. Затем, медленно наваливаясь и наслаждаясь производимым эффектом, Гор уложил Бану на спину и, нарочито растягивая время, склонился к ее губам.
– Неужели ты правда думаешь, – Гор обхватил женское горло пальцами, слегка надавил, – что я позволю тебе принадлежать кому-то, кроме меня?
Бану сжала челюсти, понимая, что Гор присосался к ней, как пиявка. Цепляясь за воздух, Бану слегка разомкнула зубы, и Гор не упустил шанса. От него пахло вином, кожей и помтом, у него были насмешливые серо-голубые глаза и жесткий-жесткий рот…
Закончив поцелуй, Гор прошелся губами по всему телу до колен, покусывая и посасывая, оставляя засосы и синячки. Потом сел на Бану верхом, удерживая ее кисти в своих.
– Это все мое, – заявил он. – Будешь швыряться – и я отдам тебя на потребу всем Клинкам-мужчинам.
Он встал с юной женщины, бросил:
– Одевайся. Жду тебя на арене, – цинично усмехнулся и вышел. На руках Бансабиры от кистей до локтя постепенно начинали проступать темные сливовые пятна, а внизу живота опять раскручивалось что-то горячее…
Солнце вошло в созвездие Змееносца, и Бансабире минул пятнадцатый год. Приближался срок окончания ее обучения, и большую часть сил молодая женщина теперь посвящала оружию. Поскольку означенный день был не за горами, Бансабира больше не участвовала в далеких кампаниях, ограничиваясь делами управительного порядка: решала вопросы храма в торговом квартале, помогала жрецам, ловила пиратов, контролировала ночные и дневные патрули, встречала девочек и мальчиков, которых в числе пригнанных рабов привозили Клинки Богини, распределяла по комнатам тех из них, кого мастера отбирали себе в обучение; а еще общалась с гарнизонными, относила ужин в кузню вместе с Шавной Трехрукой, вечера напролет смеялась в обществе подруги и кузнецов, зрелых и молодых, после чего в ночь опять выходила тренироваться. С Астароше виделась часто, но спала редко, в основном когда Гор покидал остров по делам. С удовольствием смотрела, как те, с кем когда-то подрастала она – Шавна и Астароше, – теперь сами тренировали новичков. Шавна достигла к тому времени восьмого ранга в сто восьмом поколении, Астароше – четвертого.