Женщина преодолела оставшееся расстояние:
– Нужны носилки и шины! Есть что годное?
Один из конюхов кивнул. Второй спросил:
– Рука, нога? Или спина?
– Нога, колено.
– Мы быстро.
И действительно, довольно быстро Астароше был доставлен в свою комнату на втором этаже храма. Бану, поблагодарив конюших, не отходила от него, подбадривая, утешая, держа за руку, пока местные доктора занимались травмой. Когда все ушли, а Астароше уснул, она обработала раны, которые попросила лекарей оставить ей. Каждая из них досталась ему по ее вине. По вине ее существования… Или все-таки по воле Праматери, которая когда-то послала ей безызвестного умирающего на речке Бенре, за которым следил Гор?..
Закончив, прижала к лицу руку Астароше и положила голову на кровать, оставаясь сидеть на стуле. Прошло какое-то время, и Астароше проснулся от тихих всхлипов где-то рядом. Он разлепил глаза и увидел, как по прекрасному обычно белокожему, а теперь покрасневшему лицу из-под закрытых век катятся крупные слезы. Осторожно шевельнулся, почувствовав боль во всем теле, и положил свободную ладонь женщине на темечко.
– Эй, – тихонько позвал он, – Бансабира.
Голова под рукой вздрогнула – женщина приподнялась и посмотрела на раненого:
– Астароше, прости меня, умоляю, прости!
– Бану…
– А лучше никогда не прощай! Скажи, что не простишь, и отомсти, когда поправишься!
– Бансабира, – увереннее перебил женщину Астароше, – не говори глупостей.
– Это не глупость! – с новым притоком душившего бессилия заявила женщина. – Это моя вина! – Она упала лбом в кровать, зарыдав.
– Я знаю, что женщины всегда плачут из-за мужчин, но все равно прошу – не плачь, Бану. Потому что и ты в глубине души знаешь, что мужчины в конечном счете всегда сражаются ради женщин. Мы бьемся или потому, что хотим вас получить, или потому, что не хотим, чтобы вас получил кто-то другой.
– Аст, – протянула женщина, вновь приподнялась и поцеловала Астароше в губы.
– Мне кажется, я навсегда запомню привкус отчаяния на этих губах, – проговорил Астароше, когда поцелуй закончился.
– Я надеюсь, что ты запомнишь, Астароше. Запомнишь все то хорошее, что ты во мне находил. Включая губы, – поцеловала вновь.
– Почему ты говоришь так?
– Я ухожу…
Бану рассказала о планах кратко.
– И ты уйдешь с ним?
– Да. – Женщина не поднимала глаз на раненого. – Иначе… я боюсь подумать, что будет, если иначе, Астароше! Лучше я откажусь от тебя, чем увижу твою кровь на его мече. Лучше я стану воспоминанием. И когда кто-нибудь другой будет согревать твою постель, ты будешь хоть немного думать обо мне. Лучше так, поверь. Я буду благодарна вам обоим – тебе за память и ей – за ласку. Я тоже, Астароше, всегда, всегда буду помнить тебя.