– Зачем, Гор? Ради чего?
– Ради те…
– Ради чего Кровавая Мать вообще позволила тебе родиться?
Решимость Тиглата дрогнула, будто ему влепили пощечину по распоротой щеке. Он собрался с духом и продолжил:
– …бя. Ради тебя, Бансабира, ради любимой женщины.
Бану усмехнулась чрезмерно громко:
– Да ты знать не знаешь, что такое любовь! – Скинула его руки и обернулась. Гор поймал ее лицо за подбородок:
– Может быть. Так ты уйдешь со мной?
Бану, не отводя глаз, кивнула.
– Хорошо. – Гор приблизился, и Бансабира уткнулась лицом ему в подреберье, ощущая как никогда ласковые руки наставника на спине и рыдая навзрыд.
Не рассыпаться от слез Бансабире помогла Шавна. Она молча соглашалась со всем, что сквозь всхлипы и хрипы Бану говорила про Гора и про Астароше. Бану говорила и говорила ночь напролет, лежа у Шавны на коленях, а Трехрукая только слушала и слушала, заботливо гладя подругу по голове…
Наутро женщины простились.
– Передай Астароше мои пожелания: пусть когда-нибудь Кровавая Мать предоставит ему голову Гора на блюде. В отместку.
Шавна только улыбнулась:
– Это не то пожелание, которое надо передавать любимому.
– Тогда не передавай. Я люблю тебя, Шавна.
– И я тебя.
– Как только я где-нибудь обоснуюсь, я напишу. Надеюсь, ты ответишь.
– Обязательно.
Трехрукая поцеловала Бану в волосы и в губы.
На крыльце собрались все воины с номерами до двадцатого – по сути, все, кто видел путь Бансабиры до ее третьей строчки.
– На моей памяти это исключительные два случая, когда человек, пройдя семь лет обучения, стал Рукой Праматери и членом совета старейшин Храма Даг, – проговорил престарелый Мастер Фатаир. – Берегите себя.
– Спасибо на добром слове. – Гор, как всегда, был равнодушно-доволен. Бану молчала.
– Вы оба знаете, как открываются ворота этого города. Помните, в Храме Даг для каждого из вас будет пристанище, – добавил Ишли.
– Спасибо за все. Да благословит вас Кровавая Мать, – бесстрастно сказала Бансабира.
– Да направит ваши умы и руки Мать Сумерек! – подала голос тоскливо улыбающаяся Ирэн.
Бану развернула коня. Гор еще что-то сказал остальным и поехал вслед за бывшей воспитанницей.
В тот же день они вышли в море на торговом судне, а спустя четверо суток высадились на берегах Синего Порта, или Синего танаара, в землях танского дома Наадал.
– В этом-то танааре я и встретил тебя когда-то, – произнес Гор так, что Бану едва из седла не вылетела от мягкости его голоса. – В том переулке.
Бансабира ничего не ответила – поводов говорить не было. Только на следующий день после высадки, перед вторым ночлегом, спросила Гора: