— Да, я вел это дело. Убийца был арестован, в данный момент отбывает наказание в колонии строгого режима под Новосибирском, — ответил Бессмертнов. — Хотите получить консультацию?
— Хочу отправить к вам нашего сотрудника. Он вылетает сегодня в полночь. Встречу сможете организовать?
— Так точно. Диктуйте данные кого встречать.
— Полковник Крячко. Номер рейса сообщит дополнительно. Звонить на этот номер?
— Звоните. Все равно теперь не поспать, — вздохнул Бессмертнов. — Сам за ним приеду.
— Можно организовать дежурную машину. Вам вовсе не обязательно делать это лично, — заметил Лев.
— Да чего уж там. Если сам полковник из столицы срывается с места, негоже нам, провинциалам, разлеживаться. — В голосе подполковника прозвучала явная ирония. — До связи, товарищ полковник. За вашего человека не переживайте, встречу организуем на высшем уровне.
Новосибирск отключился. Гуров передал разговор Крячко, и тот, переписав в свой телефон номер подполковника, подхватил чемодан и ушел. А к Гурову явился капитан Жаворонков. Он выложил на стол несколько листков, заполненных печатным текстом, и доложил:
— Вот все, что удалось накопать на Штейна. Особо интересные моменты выделены курсивом.
— И много таких моментов?
— Не так много, как хотелось бы. У Штейна какая-то чересчур стерильная жизнь, товарищ полковник. Это довольно странно для человека его уровня.
— Что конкретно тебе показалось странным?
— Да взять хотя бы связи с противоположным полом. Обычно про публичных людей много пишут в этом плане. Кто с кем встречается, кто с кем спит, кто кого бросил, и далее в том же духе. А тут практически ничего.
— Быть может, господин Штейн был весьма разборчив, — предположил Гуров. — В этом нет ничего удивительного.
— Это не все. В прессе практически отсутствуют упоминания о его друзьях, близких и коллегах, с которыми он проводил бы досуг. Мне едва-едва удалось отыскать малюсенькую заметочку, где упоминается имя его поверенного, и там же он позиционируется как его друг. И никаких тусовок, организованных самим Штейном. Это ли не странно? Удивительно, как он вообще сумел добиться такой известности при столь замкнутом образе жизни.
— Теперь понятно, почему журналисты ухватились за его смерть, как за ошеломляющую сенсацию, — произнес Гуров. — Столько лет Штейн перекрывал им кислород, не давая возможности освещать свою личную жизнь, и тут на тебе, ритуальное убийство, а запретить об этом писать уже некому.
— Возможно, вы и правы, товарищ полковник. Только его скрытность нам не на руку. Даже не знаю, сможете вы хоть что-то полезное извлечь из моей многочасовой работы, — посетовал Жаворонков. — Настолько непродуктивно я еще ни разу не работал.