— Как фамилия этого философа?
— Кто ее знает? В моей хибаре фамилии не в ходу были, — пожал плечами Котиков. — Вот если вам описание того философа понадобится или возраст, к примеру, тогда пожалуйста. А про имя-фамилию не спрашивайте. Все равно не скажу, потому как не знаю.
— Тогда хоть опиши его.
— Внешность у него примечательная, — прикрывая глаза, чтобы легче было вспоминать, начал Котиков. — Высоченный мужик, под два метра ростом, а худющий, что твоя жердь. И нос крючком, точно клюв у коршуна. А еще глаза. Впалые такие и чернючие, как угли. К сорока ему тогда подкатывало. Помню, потому что хвастался он, что через месяц или около того, проставляться серьезно будет. Все говорят, мол, что сорок лет не отмечают, а он не из суеверных. На свое сорокалетие ведро бухла обещал выставить. Мужики все дразнили, откуда деньги возьмешь, а он отмахивался, мол, мать вышлет. Она на каждый день рождения кругленькую сумму ему ссужала. Так он говорил.
— Проставился? — полюбопытствовал Крячко.
— Черта лысого, — хихикнул Котиков. — За неделю до назначенной даты свинтил, и больше его никто не видел.
— Саму дату помнишь?
— Откуда? Летом это было, а когда именно, понятия не имею. Яблоки вовсю шли. У меня в саду уже нападали. Мы еще шутили, что закусь есть, а философа с ведром пойла как корова языком слизала.
— Еще что-то про философа добавить можешь?
— Еврей он вроде был, — выдал Котиков. — Мужики говорили, что он обрезанный, и в субботу его делать ничего не заставишь.
— Из дружков кто твою философию поддерживал? — перевел разговор Крячко.
— Это про неравенство, что ли? Да никто. Им всем до фени было. Пойло есть, крыша над головой, а остальное пусть работяги разруливают. Устраивала их такая жизнь. И потом, будь у меня последователи, вряд ли бы я тут один оказался, — резонно заметил Котиков.
— У меня больше вопросов нет, — обращаясь к Бессмертнову, проговорил Крячко. — Отпускаем?
— Погодите, люди добрые, дайте «косячок» дотянуть. Вернусь в камеру, делиться придется, — зачастил Котиков. — Эх, жаль, гостинчика не принесли. Хоть бы печенюшек каких подбросили от хозяйских щедрот.
Бессмертнов нажал кнопку, в комнату вошел охранник. Котиков поднялся, бросил тоскливый взгляд в коридор и, не сказав больше ни слова, вышел. Выждав положенное время, ушли и Крячко с Бессмертновым.
— Что обо всем этом думаешь? — занимая водительское кресло, поинтересовался Бессмертнов.
— Пока непонятно, — ответил Крячко. — С одной стороны, философ этот мог не один ум с дороги сбить. С другой стороны, контингент на хате у Котикова тот еще был. Возможно, он правду сказал о том, что им все до фени. Но прокатиться туда не помешает.