Первые робкие лучи едва пробились сквозь плотные шторы, когда Гуров, как от резкого толчка, подскочил на постели:
— Часы! — закричал он. — Часы!
— Тише, дорогой, тише, — склонилась над ним Мария. — Все хорошо, ты дома.
Гуров поймал взгляд жены, откинулся на спинку кровати и повторил:
— Часы. Вот что не давало мне покоя.
— О чем ты, дорогой? — Мария заботливо поправила подушку, подоткнув ее под спину мужа. — Это касается твоего расследования?
— Да, это касается расследования, — подтвердил Гуров, выскальзывая из постели. — Я понял, кто убил архитектора.
— Гениальная мысль посетила тебя во сне? — надеясь, что шутливый тон поможет мужу расслабиться, спросила Мария.
— Ты даже не можешь представить, насколько права, — бросил через плечо Лев, скрываясь в ванной комнате.
Через десять минут он уже сидел за рулем своего «Пежо». Дорога до Главка была запружена машинами, но он не обращал на это внимания. В его голове происходила активная мыслительная деятельность. Главный вопрос был решен, оставалось построить стройную версию для генерала Орлова и собрать улики для предъявления обвинения. Гуров не рассчитывал, что генерал будет на месте в такую рань, но ведь и ему нужно было все как следует обдумать. К тому же пробки могли существенно задержать в дороге.
Стаса он решил пока не вызывать. Вот поговорит с Орловым, получит «добро» на арест подозреваемого, тогда и Крячко дергать можно. Ему вчера несладко пришлось. Такой напряженный день и не менее напряженная ночь. Полковник заслужил лишний час сна. По крайней мере, так считал Лев.
Попав в кабинет, он первым делом открыл папку с данными по друзьям и знакомым Альберта Штейна, которые еще в первый день расследования собрал для него капитан Жаворонков. Отобрав все, что касалось подозреваемого, начал штудировать материалы, выписывая информацию, которую считал наиболее важной. Потом, для большей наглядности, выписал на отдельный лист все три пункта, определенные при ночном бдении как ключевые. Произведенные действия окончательно убедили Гурова в своей правоте. Новая кандидатура на роль вора и убийцы идеально вписывалась во все схемы.
Подходило все: мотив, возможность, даже выбор способа действия. Гуров не сомневался и в том, что ему известны предпосылки, спровоцировавшие подозреваемого к совершению преступления. С одной стороны, он испытал невероятное облегчение оттого, что дело сдвинулось с мертвой точки и имя преступника выяснено. С другой стороны, его обуревала печаль: в очередной раз кровные узы и не всегда оправданная фамильная гордость сыграли с, в общем-то, хорошими людьми злую шутку.