Иногда мужчина просто признавал своего незаконного ребёнка и давал ему своё имя. Это не возбранялось, но женщина оставалась всего лишь любовницей лорда.
Ален даже думать не хотел о таком варианте. В конце концов, он признался себе: да, он хочет видеть Констанцу своей женой. Она не глупа и не легкомысленна. Некоторую наивность можно считать издержками молодости. Что же касается её образования, так подавляющее большинство придворных дам, желающих, кстати, видеть его своим мужем, не обладают и малой толикой тех знаний, что успела продемонстрировать, совершенно непреднамеренно, Констанца. Она не умеет играть на музыкальных инструментах, в чём как-то виновато призналась ему и наверняка не сможет часами рассуждать о том, что означает искусственная мушка на щеке или в уголке рта, но она, не задумываясь, бросилась ему на помощь и проявила при этом немалую находчивость и выдумку. Наверно, она плохо разбирается в нарядах и ничего не знает о драгоценностях, но она искренна и совершенно не способна к лживым увёрткам.
Он приоткрыл глаза, наблюдая за ней. Констанца тихо сидела на своей кушетке. Светлые пушистые волосы аккуратно забраны в старушечий пучок и заколоты на затылке стареньким костяным гребнем. Чистый гладкий лоб прорезала морщинка, а нижняя губка закушена. Его девочка сосредоточенно чинила его старую разрезанную треконду.
Почувствовав взгляд Алена, она подняла на него ясные глаза, застенчиво улыбнулась: — я думала, ты спишь! Есть хочешь? У нас имеется целая холодная курица и немного вина.
Она отложила шитьё и вынула из низенького шкафчика тарелку с курицей. Оттуда же извлекла небольшую глиняную бутыль с лёгким фруктовым вином и плетёную корзинку с круглым хлебом.
Из-за стены доносился гул голосов, смех и стук тарелок и кружек. Как сказал им данн Джорджий, забегавший на минутку и принёсший им ужин, обеденный зал постоялого двора был битком набит народом. Хозяин принёс, также, чистые полотняные бинты и мазь, которую следовало нанести на рану на голове Алена. Отдав всё это Констанце, он убежал к посетителям, а она стала осторожно снимать повязку. Ален сидел на кровати и боролся с мучительным желанием обнять её за тоненькую талию, привлечь к себе, прижаться лицом, сунуть нос во впадинку между грудями, так соблазнительно выглядывающими в вырез платья. Этого делать было нельзя, поэтому он довольствовался тем, что глубоко вдыхал аромат её тела, наслаждался идущим от неё теплом. Всё же у него давно не было женщины. Джорджий украдкой смеялся над ним и как-то даже указал взглядом на Констанцу, но тут же скорчил постную физиономию, когда Ален нахмурился и отрицательно качнул головой.