Потом она обратила внимание, как тяжело он дышит, а затем его рука соскользнула ей на попку, сжимая и прижимая её бёдра к его телу, но тут же вернулась на талию, а он глухо шепнул: — прости, родная, не смог удержаться.
Он отстранился и сел на кушетку, улыбаясь и глядя на неё снизу вверх мученическими глазами. Она села с ним рядом и положила голову ему на плечо: — тебе очень плохо, да?
Он обнял её за плечи и поцеловал волосы: — не обращай внимания, моя хорошая. Что поделаешь, я всего лишь мужчина, — он хохотнул, — и мои инстинкты дают о себе знать. Но я в состоянии держать их в узде. — Она потёрлась затылком о его плечо:
— мне тебя жалко. А можно что-то сделать?
Он сильно прижал её к себе: — можно. Но мы не будем.
****
Поздно вечером, когда постоялый двор затих и гости разошлись по своим комнатам, Констанца дунула на свечу и скользнула под одеяло на своей кушетке. Из закутка вышел Ален и прошлёпал босыми ногами к своей постели. Его долго не было, кажется, он мылся ледяной водой, принесённой данном Джорджием. Констанца содрогнулась. Она тоже мылась, но их хозяин не мог принести достаточное количество горячей воды, не вызывая подозрений, поэтому ей приходилось быть очень экономной. В довершение ко всему она обнаружила, что после того, как они с Аленом долго целуются, её панталончики становятся влажными. Она пришла в ужас, не зная, что с ней такое.
Когда он целовал её, крепко прижимая к себе, она чувствовала его желание, ощущала твёрдость и пульсацию мужского естества. Ален гладил её спину, целуя лицо, шею, волосы, но никогда его руки не опускались ниже талии. В такие моменты Констанце казалось, что её груди, низ живота тяжелеют, наливаются истомой. А потом она вдруг обнаружила, что её панталоны влажны.
Ей сразу же вспомнилась старая-престарая старуха-соседка, от которой всегда неприятно пахло мочой. Она была неряшливой, вечно грязной, и дом у неё, в котором она жила с дочерью-вдовой, тоже насквозь, до рези в глазах, пропах застарелым запахом мочи.
Улучив момент, Констанца обнюхала себя, но мочой не пахло. Она вздохнула с облегчением, но тут же пришла мысль, что, возможно, она больна. Она прислушалась к себе, но ничего особенного не заметила.
В этот вечер Ален, кажется, прижимал её к себе немного сильнее, а потом, оторвавшись от её губ, он быстро прошёл в их закуток, и Констанца услышала плеск ледяной воды.
Он лёг на кровать и затих, но она чувствовала, что Ален не спит. Тогда она решилась. Встала с кушетки, подбежала к кровати и торопливо залезла под одеяло. Он чуть-чуть подвинулся, давая ей место, но кровать была узкой, так что они оказались прижаты друг другу. Он обнял её и шёпотом спросил: — что, Констанца? Чего ты испугалась? Страшный сон приснился?