— Заходи, Даниил, — кротко сказал священник, — мы с Эдитой ждали тебя.
Утром следующего дня бричка священника подъехала к воротам замка. Две скрещенные алебарды преградили ей путь. Не выпуская из рук вожжи, отец Клаус нахмурился и строго посмотрел на стражников: — не гневите Всеблагого, воины, не допуская меня к сыну его, лорду Нежину!
Те усмехнулись: — сначала мы спросим, захочет ли лорд видеть посланника папаши! — Пришлось священнику, как нищему, топтаться у ворот замка в ожидании, пока ему разрешат войти во двор.
Лорд Нежин, вальяжно раскинувшийся в глубоком кресле, с холодным любопытством посмотрел на отца Крауса: — я слушаю вас, святой отец? — Тот нерешительно посмотрел ему в глаза:
— нечестивые поступки вы совершаете, лорд Нежин! Опять ваши злодеи увезли невинную девушку! Отпустите Констанцу со мной, именем Всеблагого вас прошу!
Лорд Нежин нахмурился, вкрадчиво спросил: — плетей захотел, святой отец? Я сам разберусь с Всеблагим, без твоего посредничества! Что стоишь? Ждёшь, когда тебя пинками выгонят из замка? — Ссутулившись и опустив голову, отец Клаус шёл к своей бричке, провожаемый насмешками стражников.
Глава 4.
В следующую неделю Даниил ещё дважды пытался освободить дочь, но пройти дальше замковых ворот ему не удалось. В последний раз стоящие в карауле стражники с сочувствием отнеслись к его горю, но откровенно сказали, что он ничем не сможет помочь Констанце. Раньше, чем через четыре — пять месяцев его милость девушку не отпустит: — моли Всеблагого, кузнец, чтобы он не обрюхатил её, иначе совсем девчонке житья в деревне не будет, — сказал один из стражников, пожилой дядька со шрамом, наискось пересекающим лоб и левую щёку.
Даниил не мог ни есть, ни пить, он забросил все дела в кузне и сидел, часами уставясь невидящими глазами куда-то вдаль. А иногда он рычал, как смертельно раненый зверь и бешено, в бессильной ярости метался по дому, в конце концов, рухнув на кровать Констанцы, и тогда глухие рыдания сотрясали его тело.
Неделя жизни в замке пролетела для Констанцы незаметно. Она немного беспокоилась об отце, но лорд Нежин как-то утром сказал ей, что посылал к кузнецу слугу с извинениями и просьбой разрешить дочери погостить у него подольше. Тот не возражал, так что Констанца может не беспокоиться.
Она облегчённо улыбнулась и принялась благодарить его милость за любезность, он, рассмеявшись, сказал лукаво, что принимает от неё благодарность только в виде поцелуя. Констанца вспыхнула и закрыла глаза, когда лорд Нежин обнял её и прижался губами к её рту. Он слегка посасывал её нижнюю губу, а потом его язык настойчиво протиснулся между зубов и поцелуй стал каким-то другим, жадным, грубым. Его милость тяжело дышал, и ей стало страшно. Она упёрлась ладонями ему в грудь, и он неохотно отпустил её. Отвернувшись, подошёл к окну. Констанца робко подошла сзади, притронулась к его напряжённой спине: — вы обиделись на меня, Ваша милость? — Он резко повернулся, схватил её руку, прижался губами: