– Мама, правда, я не могу сейчас об этом разговаривать! Она в реанимации!
Ошеломленные родители торопливо переоделись, и мы приехали в больницу.
Денис в белом халате стоял в коридоре возле дверей, над которыми висела табличка «Реанимационное отделение», он был уставшим и растерянным.
– Ира, пожалуйста, поговори с ней, не убегай… Врач мне сказал, что она может…
Он замолчал.
– Что – «она может»? – похолодела я.
– Она так долго тебя искала… Чувство вины ее просто извело… В последние годы я стал замечать, что с ней что-то происходит, но не мог ничего понять, и только теперь мне все стало ясно… Раньше мама была очень веселой, а в последние годы она начала как-то меняться, стала задумчивой, ушла в себя, ее как будто ничего не радовало, у нее на сердце будто лежал тяжелый груз, который мешал ей быть радостной… И только сегодня я наконец все понял – ее мучило чувство вины… Это оно давило на ее сердце… И давит до сих пор…
Значит, все эти годы она переживала. Так переживала, что надорвала себе сердце…
– А меня туда впустят?.. – спросила я.
– Впустят. Сын врача учится в мамином классе, он замечательный тенор…
– Я тоже хочу! – неожиданно сказала моя мама. – Я тоже была на том прослушивании!
– Хорошо… – согласился Денис.
Врач – Самойлов Юрий Алексеевич – молодой темноволосый мужчина в очках в золотистой оправе, дал нам с мамой белые халаты, и мы вошли в реанимацию. Папа остался в коридоре.
В реанимации было неестественно тихо. Был только слышен размеренный писк приборов. Мы завернули за ширму и увидели Марину Александровну. Она лежала у окна. За окном была ночь. Пахло лекарствами. Преподавательница была очень бледной, под глазами темные круги. В ее нос была вставлена трубочка и приклеена лейкопластырем под носом.
За эти годы она сильно изменилась. Раньше Марина Александровна была цветущей и энергичной, а сейчас на койке лежала страшно исхудавшая женщина болезненного вида. Прошло пять лет, но она постарела лет на десять. Сейчас, при достаточном освещении, я обратила внимание на то, что они с Денисом сильно похожи.
– Мне очень плохо… Я боюсь, что следующий приступ уже не переживу… – прошелестела женщина. – Я не могу уходить из этой жизни с таким грузом… Прости меня, Ира… Прости, что обманула тебя… Я причинила тебе столько боли…
Денис потрясенно смотрел на мать. Он был просто убит.
– Настоящее счастье, когда талантливому ребенку попадается хороший педагог, а не такой, как я… – вздохнула она.
– Мама, но ты столько всего сде… – попытался возразить ей Денис, но она его прервала:
– Все мои дипломы, медали, все знаменитые певцы, голоса которых я распознала и отшлифовала, – в этом нет никакого смысла, если хоть одному человеку я причинила вред… – она помолчала. Затем стала неожиданно рассказывать: – Когда я была ребенком, умер мой отец, и мама вышла замуж за другого человека. А потом заболела мама и тоже умерла… И я осталась жить с отчимом… С дядей Костей… Мне было семь лет.