— Поцелуй меня, — говорит она, уставившись на мой рот. — Я знаю, ты хочешь этого. Я видела, как ты смотрел на меня.
Мой взгляд опускается к ее окровавленным губам. Пухлым, розовым, точно ее рот — это Эрос[5], покрытый осадком Танатоса[6]. Я скучаю по поцелуям. Сейчас я как никогда нуждаюсь в том, чтобы выпустить из себя шторм сексуальной и эмоциональной энергии.
— Я хочу намного большего.
— Я не позволю, — она переносит свой вес, отводя автомат за спину. — Пока что нет.
— Ты не можешь остановить меня. — Никто не может. В этом и есть камень преткновения. Поцелуй приведет к траху, который станет ее последним, потому что я не могу себя контролировать. В постели я высасываю из женщины жизнь. Странно смотреть в глаза, которые никогда не смотрят в твои. Этого достаточно, чтобы заработать комплекс Бога. Ее зрачки увеличиваются, расширяются, затем снова сужаются с отблесками приглушенного огня. Не напугана — заинтригована. Ей нравится танцевать на натянутой проволоке.
Она увлажняет губы, чувствует засохшую кровь и стирает ее тыльной стороной ладони. Это не помогает, лишь хуже размазывает кровь по лицу.
— Один поцелуй. А потом уходи. Дисциплина начинается. Ты думаешь, я не смогу тебя ничему научить. Думаешь, никто не сможет. Когда-то я тоже так думала. Возможно, ты прав. Возможно, ты ошибаешься. Возможно, ты трус. Попробуй поцелуй.
Темные глаза встречаются со мной взглядом в спокойном вызове. Посыл предельно ясен. Она будет смотреть на меня, пока глаза вновь не закровоточат.
— Ты хочешь мерить свою силу силой тех, с кем ты играешь. Это заводит тебя, — презрительно усмехаюсь я.
— А я должна заводиться от посредственности?
— Ты должна возбуждаться от человека. Получай свой кайф с кем-нибудь другим, — две одинаковые капельки крови появляются в уголках ее глаз. Я резко отворачиваюсь.
— Конечно. Ну валяй тогда, — бросает она мне в спину. — Конечно, ты никогда не потерпишь неудачи — если никогда не попытаешься. Адова жизнь, скажу я тебе. Когда будешь готов вести себя как большой мальчик, ты знаешь, где меня искать.
— Мои штаны и то, что в них, уже слишком велики для тебя, — холодно отвечаю я. Она хочет искусить меня, сманить на темную тропу, которая в итоге приведет к греху убийства еще одной женщины на моей совести. Все потому, что она хочет поиграть с большим, могущественным, опасным мужчиной. Это не ради меня. Это ради нее. Ей нужно вытащить голову из задницы.
Она смеется и уходит, уверенная, сексуальная, спокойно шагая по скользкому льду, как будто ожидая, что я обернусь и посмотрю. Я знаю, потому что я оборачиваюсь и смотрю, невольно оценивая по достоинству гибкую агрессивную грацию ее позвоночника, поджарые мышцы ног, изгиб задницы.