Он метнулся прямиком ко мне.
Я не могла просеяться. Во мне осталось немного Истинной Магии, но во мне была песнь, я должна была ее пропеть, немедленно, чтобы уничтожить Синсар Дабх раз и навсегда. Я открыла рот, но чернильно-черное облако, которое исторгала принцесса Невидимых, сузилось до узкой воронки токсичной пыли и устремилось прямо к моим губам. Я стиснула зубы так крепко, что боль отдалась во всем черепе. Затем Бэрронс сделал выпад, пытаясь перехватить черный ураган своими невероятно широкими челюстями, на ходу трансформируясь в зверя.
Облако вернулось в принцессу Невидимых, и пока я ошеломленно наблюдала, Бэрронс извернулся в воздухе, шлепнул на нее кровавую руну, о наличии которой у него я не подозревала и не знала, откуда он ее взял, затем схватил ее за плечи и прижался к ее губам в яростном поцелуе.
Одним долгим вдохом с сомкнутыми губами он высосал Синсар Дабх из тела принцессы.
Принцесса Невидимых замертво рухнула на землю.
У меня в голове осталась лишь одна мысль — Бэрронс может убивать через поцелуй? Я-то думала, что знаю, кто он. Я прищурилась. Я столько раз целовала этот смертоносный рот.
Он развернулся и обрушился на меня, глаза обсидиановые, полностью черные, ни капли красного, ни капли не осталось от моего Иерихона, и он прорычал:
— Пой нахрен, Мак, я не могу долго ее удерживать!
Когда он заговорил, из его рта вырвалась тень. Он затрясся и рванул когтями по воздуху, силой засасывая Синсар Дабх обратно.
Я бросила на Алину отчаянный прощальный взгляд, затем встретилась глазами с Бэрронсом, открыла рот и выпустила Песнь Созидания.
Я никогда не смогу описать это словами. Частота, которая восходит к уровню бытия, который мы еще не понимаем, но в то же время делает неважными многочисленные ежедневные ноши, которые мы думаем, что несем с собой. Песнь была сотворена в Раю, если такое место существовало, спрядена ангелами из божественного начала.
На мгновение я очутилась нигде и везде одновременно, слушая — нет, являясь — музыкой столь исключительного совершенства, что я была целой, правильной, и я знала абсолютно все, и все понимала. Каждая деталь бытия открылась без загадок и смятений. Я постигла себя, мир, других с исключительной ясностью. Все наше существование было плавным, живым, и как и раса, планета, вселенная, все было взаимосвязано, и все мы были частью друг друга. И когда мы вредили друг другу, мы вредили себе. И когда мы воевали, мы причиняли урон вселенной, а она — это мы сами. И иногда мы были столь глупы, что я поверить не могла, что песнь вообще нашлась и позволила нам ею воспользоваться.