— Вы сомневаетесь? — осведомился доктор, так как пауза, видимо, оказалась длинной.
— Нет, — ответил Борис. — Это она. Она.
Тело накрыли, и вдруг он засомневался, что верно удостоверил личность. Идя к выходу, перебирал в памяти приметы, кое-что вспомнил и обернулся:
— Все же проверьте еще… У Ляли выше запястья на левой руке шрам, она проткнула себя ножом однажды, рану зашивали. И у основании шеи, ближе к левому плечу, родинки, кажется, три… небольшие, но разной величины. Кстати, там мать ее едва на ногах стоит…
— Не переживайте, мы умеем оказывать помощь.
Родители Ляльки сканировали его глазами, стараясь угадать до того, как Борис скажет им правду. А он отошел к окну, пусть как хотят, так и понимают. После минутной паузы вышел доктор и сказал Борису:
— Все так, как вы говорили. Проходите на опознание.
Вторую фразу он уже сказал родителям, те решили идти вдвоем. Всего минута прошла, и — Ирину Федоровну вынесли, уложили на кушетку. Доктор успокоил Бориса, мол, ничего страшного, укольчик сделали, сейчас матушка придет в себя… А она никуда и не уходила, то есть была в сознании, просто стоять и ходить не могла. Захлебываясь словами, тем не менее без слез, Ирина Федоровна произнесла:
— Ее… убили… да? Как ее?..
— Следов насильственной смерти не обнаружено, — заверил доктор. — Теперь только вскрытие покажет, что к чему.
— Убили, убили… Я знаю…
Борис попросил доктора обязательно позвонить после вскрытия и сказать причину смерти хотя бы примерно. Как только Ирина Федоровна восстановила способность двигаться, они втроем вышли на воздух, Борис до стоянки поддерживал ее, потом предложил:
— Давайте отвезу вас? Потом приеду за своей машиной.
— Наверное… да, — согласился отец Ляли, ибо управлять автомобилем ему сейчас крайне трудно.
— Я только документы возьму, хорошо?
Он сбегал к авто Майи, забрал права и сумку.
Некоторое время ехали в молчании, родители сидели на заднем сиденье обнявшись, Ирина Федоровна тихо плакала, уткнув нос в грудь мужа. Странно, люди хорошие, а дочь у них… собственно, дочери больше нет, есть обезображенное водой тело с признаками разложения. Остановился Борис точно напротив их подъезда, но они не выходили, значит, что-то им нужно. И не ошибся.
— Боря, — начала Ирина Федоровна, вытирая катившиеся слезы, — мы знаем, у тебя другая женщина… не осуждаем… с нашей Лялей было трудно. Но… не забирай, пожалуйста, Болека…
И момент подгадала — когда сложно отказать, но речь пошла не о бытовых вещах, а о человеке, сыне. Что значит — не забирай Болека? Из жалости к ним подарить возможность вырастить еще одного нравственного уродца? А как жить-то он будет, с кем? Борис решил, что это не тот случай, когда нужно жалеть двух пожилых людей за счет сына: