— Ты с ума сошла? Чего ты напилась? — бесился он.
— Да не пила я, — Таня вырвалась из его рук.
— Ты чего творишь? Белены объелась? Ты клиентов распугала, да и этому фраеру враз донесла, что здесь за бандитский притон! Дубина стоеросовая! У тебя и без того своих проблем хватает! Ты думаешь, Японец тебя по головке погладит, как узнает за все?
— А ты пойди донеси! — Ярость все еще продолжала клокотать в Тане, хотя ее было все меньше и меньше.
— Я шо, один в зале был? Шо, кроме меня некому стучать? Да ползала стукачей было! Уже сегодня донесут Японцу, шо ты тут устроила, как языком метешь!
Напряжение было столь сильным, что Таня рухнула на табуретку и разрыдалась.
— Я ненавижу его! Ненавижу!
— У тебя шо, был за него роман? — Туча проявлял сочувствие, не забывая, впрочем, про свой интерес.
— Почти, — всхлипнула Таня, — он меня бросил. И не один раз.
— Раз бросил — так пошли его куда подальше. Не стоит этот дебил твоих слез. Разве такую женщину можно бросить? Тю! Полный шлимазл! Да пошли его куда знаешь, и всего делов.
— Мне придется уйти из кабаре, — Таня прекратила плакать и выпрямилась. — Я больше не буду здесь.
— А вот это ты брось! — Голос Тучи посерьезнел. — Где ты еще найдешь такую отмазку, шоб за крышу ни одна сопля не просочилась? Тебя Японец сюда поставил!
— Не сюда. В Оперный театр.
— Один хрен этот твой Ёперный театр! Тут тоже жирные котяры бывают. Сколько ты всего здесь взяла. А теперь шо, песу под хвост?
— Ну, можно найти другое кабаре…
— Алмазная, не финти ушами! За гвозди зацепишься — дырочки будут! Бывший хахаль — не повод рвать когти! Пусть смотрит за тебя и дохнет, шо такую маруху потерял.
— Не будет дохнуть. У него Сонька есть… — зло сказала Таня, но Туча не расслышал ее слова.
— Алмазная, ты даже не знаешь, шо творится в городе. Уже несколько заведений прибрал к рукам Золотой Зуб. Действует вроде как с подачи Японца, но хитрый, как тот уж. Работать под Зубом — за такое Японец вмиг шкуру спустит. На ножи поставят, как пить дать. Так шо нету у тебя выборы. Уйти— себя сдать. Придется скворчать зубами, но быть.
— Известно, кто у Японца мои алмазы взял? — Таня решила перевести разговор.
— Неизвестно. Ты, Алмазная, мне зубы не разговаривай. Никуда я тебя отсюда не отпущу. Придется здесь работать. Никому проблемов за твои финты ушами не надо, шоб ты мне была здорова! А этот кусок адиета еще слюной подавится — помяни мое слово.
Таня понимала, что Туча прав и ей придется остаться в кабаре. Положение ее было слишком шатким, чтобы портить отношения с Японцем, который пока мог защитить от всего. Придется остаться. Но это было невыносимо! Таня снова заплакала. Насупившись, Туча стоял и молча смотрел на нее.