На картине, на фоне зубчатых красных, оранжевых и розовых цветов была изображена женщина с человеческими глазами, но ртом и носом метаморфа.
Она спокойно сказала:
— Теперь ты узнал, что хотел.
— Значит, на лугу была ты? И те два раза тоже?
— Да.
— Почему?
— Ты заинтересовал меня, Терион, и я захотела узнать о тебе побольше. Я никогда не видела таких, как ты.
— Я все равно не верю, — прошептал он.
Она кивнула на картину.
— Но этому ты веришь, Терион?
— Нет! Нет!
— Теперь ты получил ответ.
— Я знаю, ты человек! Картина лжет!
— Нет, Терион.
— Докажи! Изменись, изменись сейчас же! — Он отпустил ее и чуть шагнул назад. — Давай! Меняйся!
Она печально взглянула на него, потом безо всякого перехода превратилась в его копию, как делала уже однажды. Он смотрел, не мигая, и она изменилась снова, превратившись на сей раз во что-то чудовищное: кошмарный, испещренный оспинами серый шар с отвислой кожей, глазами-блюдцами и загнутым черным клювом. Потом стала метаморфом, с чахлой грудной клеткой и невыразительными чертами лица, затем вновь стала Сервис: водопад каштановых волос, изящные руки, стройные ноги, сильные бедра.
— Нет, — воспротивился он. — Не надо больше подделок.
Она вновь превратилась в метаморфа. Нисмайл кивнул.
— Да, так лучше. Оставайся такой, это гораздо красивее.
— Красивее, Терион?
— Для меня ты красива и такая, настоящая. Обман всегда отвратителен.
Он потянулся к ее руке, на ней оказалось шесть пальцев, очень длинных и узких, без ногтей и суставов, кожа была молочной и чуть глянцевой — вот и все. Он ожидал большего. Художник провел рукой по ее стройному телу. Она не шевелилась.
— Теперь я уйду, — сказала она наконец.
— Останься. Живи со мной.
— Даже теперь?
— Даже теперь. В своем настоящем облике.
— Ты действительно хочешь?
— Да, да, — кивнул он. — Останься.
— Когда я в первый раз пришла к тебе, — сказала она, — то хотела не только узнать тебя, но и вредить. Ты наш враг, Терион, и род твой всегда будет враждовать с нами. Но когда мы стали жить вместе, я не смогла найти причины, чтобы ненавидеть тебя. ТЕБЯ! Ты особенный, понимаешь?
Голос Сервис шел из чужих уст. Как странно, мелькнуло у него в голове, как похоже на сон.
— И я захотела остаться с тобой, — продолжала она. — И играть свою роль вечно. Но игра окончилась, и все равно, я хочу остаться с тобой.
— Тогда останься, Серайс.
— Только если ты действительно этого хочешь.
— Я сказал тебе, да.
— Я не страшу тебя?
— Нет.
— Нарисуй меня еще раз, Терион, покажи мне любовь в своей картине, и тогда я останусь.
Он рисовал ее день за днем, пока не кончились холсты, и развешивал картины в хижине: Серайс у двикки, Серайс на лугу, Серайс в молочном вечернем тумане.