— Я человек, — сказала она.
— Этому можно верить?
— Не знаю. Я тебе ответила. — Глаза ее весело блеснули. — Или я чувствую не как человек? Веду себя не по-человечески? Неужели я похожа на подделку?
— Может, я просто не могу заметить различий.
— Но с чего ты взял, будто я метаморф?
— Только метаморфы живут в здешних джунглях, — ответил он. — И это логично… хотя, даже… — Нисмайл смолк. — Ладно, я получил ответ.
Дурацкий вопрос, и я сам дурак.
— Какой ты странный! Ты ведь должен рассердиться на меня за то, что я испортила твою картину.
— Нет.
— Ты совершенно не умеешь лгать.
— Ну хорошо. Что-то испортило мою работу. Я не знаю, что. Я собирался писать не это.
— Тогда напиши другую.
— Да. Позволь мне написать тебя.
— Я уже говорила, что не хочу, чтобы меня рисовали.
— Мне это очень нужно. Мне необходимо увидеть твою душу, а только так я могу…
— Рисуй двикку, Терион, хижину.
— Но почему не тебя?
— Мне не хочется.
— Это не ответ. Что тут такого?
— Пожалуйста, Терион.
— Ты боишься, что я увижу тебя на холсте такой, какой ты себе не нравишься? Так? Или, что я получу иной ответ на вопрос, если напишу тебя?
— Пожалуйста.
— Позволь мне написать тебя.
— Нет.
— Но почему? Скажи, почему?
— Не могу, — ответила она.
— Тогда и отказать ты не можешь. — Он вытащил холст из мешка. — Здесь, на лугу, сейчас. Подойди, Серайс, встань у реки. Это быстро, всего минута…
— Нет, Терион.
— Если ты меня любишь, то не откажешь.
Столь грубый шантаж потряс его самого и рассердил девушку. Он заметил в ее глазах зловещий огонек, какого никогда не видел раньше. Холодно и ровно она сказала:
— Не здесь, Терион. У хижины. Рисуй меня там, если настаиваешь.
За весь оставшийся путь они не сказали ни слова. Нисмайл старался забыться. Ему казалось, он вырвал ее согласие силой, и сейчас почти желал вернуть назад ее уступку. Но… не спеша подготовил холст.
— Где мне встать? — осведомилась она.
— Где хочешь. У речки, у хижины.
Вялой походкой она подошла к хижине и посмотрела на Нисмайла — тот кивнул и принялся прохаживаться перед холстом, готовясь войти в транс.
Серайс сердито смотрела на него глазами, полными слез.
— Я люблю тебя! — выкрикнул он вдруг и погрузился в транс — последнее, что он видел, прежде чем закрыть глаза, была Серайс, замершая возле хижины, но теперь она уже не казалась унылой — плечи ее расправились, глаза засверкали, вспыхнула улыбка. Когда он вновь открыл глаза, картина была готова, а девушка робко глядела на него из дверей хижины.
— Ну, как? — спросила она.
— Иди сюда, посмотрим вместе.
Она подошла, и они стали рассматривать картину, а мгновенье спустя рука Нисмайла обняла плечи девушки. Она задрожала и крепко прижалась к нему.