– Не тем она была человеком, из-за которого слезы льют, – заметил Андрес с тяжелым вздохом. – Сказал бы я другими словами, но она твоя сестра.
Он легко, почти незаметно, поцеловал меня в висок, и тут же со стороны Даниэля прилетел неприязненный взгляд. Похоже, картина перестала приносить моему бывшему жениху эстетическое наслаждение, но отходить он не торопился, что-то все равно продолжало держать его возле фьордины Нильте, вещавшей со снисходительностью главного фринштадского специалиста по живописи.
Возле дверей послышался шум, потом раздраженный голос возмущенно произнес: «Да этого требует даже простая вежливость», и в гостиную ворвался незнакомый мне фьорд, настолько элегантный, что вряд ли он работал в каком-нибудь отделе Сыска. За ним с совершенно несчастным видом тащился капитан Суарес.
– Мне здесь заявили, – возмущенно сказал фьорд, – что я не вправе поделиться своими выводами с фьординой, которая меня пригласила для консультации, представляете?
– Тайна следствия, фьорд Ясперс, – умоляюще сказал Суарес.
– Да какая тайна, – небрежно отмахнулся от него ректор Магической Академии. – Тем более что увиденное напрямую касается этой фьордины. – Он кивнул в сторону бабушки Бруно. – Точнее, ее внука.
– Добрый день, фьорд Ясперс, – церемонно сказала фьордина Берлисенсис. – Вы про приворот? Я подозревала, но точно не была уверена.
– Он самый, – подтвердил Ясперс. – Мастерски сделан, между прочим. Похоже, необычайно талантливая была фьорда, даже жаль, что мы ее отчислили. Но кто же знал, кто же знал… – удрученно поцокал он языком. – С таким невысоким уровнем Дара держать под контролем сразу троих человек – жениха и родителей.
– Родителей? – потрясенно переспросила я. – Но родителей-то зачем?
– Как зачем? – несколько скрипуче переспросила фьордина Берлисенсис. – Чтобы не мешали. И не видели ничего подозрительного.
– Родителей, похоже, давно, – продолжил фьорд Ясперс. – Записи у нее такие примечательные нашли, по влиянию на кровных родственников. Заметки, по-видимому, начала делать еще ее бабушка, которая и передала их внучке по наследству. Думаю, будь у погибшей фьорды Дара побольше, она бы не слабо развернулась.
В его словах был скорее восторг, чем осуждение. Но, насколько я знаю, такие вещи не проходят безнаказанно для обеих сторон.
– Но ведь это очень плохо, – полувопросительно сказала я. – Это должно было отражаться и на родителях, и на Тересе.
– Да, она тянула жизненные силы и из себя, и из них, – согласился Ясперс. – На момент смерти она была очень сильно истощена энергетически. Скорее всего, в последние дни страдала повышенной раздражительностью и агрессивностью.