– Мне нужно тебе кое-что сказать. Давай спустимся вниз.
Эмили кивнула.
Рухнув в кресло, Марк посмотрел на нее, устроившуюся на диване. После возвращения, он ни разу не замечал в ней проявления эмоций. Ни радости. Ни грусти. Ничего. В зрачках отсутствовала жизнь. Решив сразу перейти к делу, он сообщил:
– Наш оркестр отправляется в тур.
И тут он увидел. Страх. Выражения ужаса на лице. Словно в голове нажали на переключатель.
– Что? Когда?
– Послезавтра.
Эмили пристально смотрела на него, чего-то ожидая.
– Разве?.. – умоляюще начала она, – разве, ты не можешь… остаться?
– Ты сама знаешь, что не могу.
– Н-но… но… – Она задрожала.
– Эмили, спокойно. – Марк сел рядом и приобнял ее за плечо.
– Я-я не смогу… без тебя. – За нее говорила паника. Слова давались тяжело. – Н-не смогу… ухаживать за… ней.
– О чем ты говоришь? Конечно сможешь, – сказал он мягким тоном. – К тому же, тебе поможет Джессика. Не переживай – одна ты не останешься.
Эмили не могла говорить, не могла двигаться. Со стороны и не различишь: в сознании она или нет, лишь редкие подергивания плеч и дыхание выдавали ее.
– Что ты ей пел? – неожиданно спросила она. – Сейчас в детской?
– А, это. «Мерцай, мерцай, маленькая звездочка»1. Знаешь ее?
Конечно, она знала. Еще школьницей в музыкальной школе она часто слышала, как первую вариацию этой песни играли на фортепиано другие ученики.
– Я часто пел ее Хлое, пока та была маленькой. – Марк погрузился в воспоминания. – Она всегда действовала успокаивающе. Видимо, Ливи она тоже нравится.
«Ливи»? Это сокращение от Оливии?
При выборе имени Эмили взяла то, что первое пришло на ум, не задумываясь: подходит оно или нет. Что уж говорить о ласковых сокращениях?
– Если нужно, я могу записать для тебя текст, – предложил Марк, – чтобы ты сама пела ей перед сном.
Реальность все больше представлялась горой: холодной, недостижимой и беспощадной к каждому, у кого хватит наглости попытаться ее покорить. Теперь Эмили придется делать все самой: нянчиться, пеленать, разговаривать.
– Надолго ты уезжаешь? – снова перевела она тему, в попытках вернуть самообладание.
– На два месяца.
Эмили тихо простонала.
– Ну-ну. – Марк поглаживал ее по плечу. – Твои родители прилетают на следующей неделе, так?
– Д-да.
– Вот и славно.
Они продолжали сидеть в тишине, пока не услышали детский плач наверху. Марк высвободился из рук Эмили и, посмотрев на часы, напомнил:
– Скоро нужно ее покормить. Пойду пока все подготовлю.
Ответом послужил слабый кивок.
Он поднялся наверх. Эмили, понурив голову, напоминала статую. Хотелось бежать. Бежать без оглядки. Вперед. Ни на кого не обращать внимания. Оставить все позади.