Влад всегда хотел младшего брата или сестру. Быть не отцом, но наставником, защитником. Быть тем, у кого спокойно можно спросить совета, попросить помощи, зная, что не получишь отказа по причине усталости после тяжелого рабочего дня.
Но этому никогда не суждено было произойти.
Тот, кого Влад мог называть «Папой», никогда не существовал. Взамен был человек, который имел чисто-юридическое звание «Отец». Простая запись в свидетельстве о рождении и упоминание в графе «Отчество» в паспорте. Не более чем призрак, абстракция, если бы не одна важная деталь.
Влад помнил отца, несмотря на то, что, когда этот человек навсегда исчез из его жизни, ему едва исполнилось семь лет. Он бы рад его забыть, но некоторые воспоминания слишком глубоко вцепляются в разум, настолько, что голова отдается острой болью каждый раз, когда их задеваешь.
Отец никогда не будет бо́льшим, чем смесью запахов табачного дыма и сильного перегара с рыданиями мамы поздно ночью, когда он заваливался, подобно ишаку. Влад всегда плохо засыпал, поэтому слышал все их ссоры, что проходили на кухне за закрытой дверью. Слышал, как мама плакала, умоляя подумать хоть раз о семье, о сыне, о ней. Но ни просьбы, ни мольбы никогда не помогали. Никакие уговоры на него не действовали. Единственный аргумент, которым он защищался, как щитом, – именно он их обеспечивал, он приносил деньги в дом.
– Твоему сыну нужен отец! А не приносящий подаяния пьяница! – срывалась на крик мама сквозь слезы.
Из кухни донеся резкий звук удара, а за ним и женский вскрик. Маленький Влад спрятал голову под одеяло, в надежде перестать слышать. Это не помогало.
– Не смей, сука! Не смей так разговаривать со мной!
Они ругались долго. Они ругались громко. Дошло до того, что он пригрозил уйти и оставить их на милость судьбы.
– Уходи! Пожалуйста, уходи, – просила она в отчаянии. – Прошу…