Следующая встреча Григория Распутина, все еще набожного паломника, с высокопоставленными церковными деятелями города должна была стать решающей для его дальнейшей жизни и, прежде всего, для его деятельности. Однако вряд ли можно доверять той версии, согласно которой легендарный, почитаемый святым архиерей Иоанн Кронштадтский во время богослужения обратил внимание на сибиряка с «одухотворенным выражением лица» и пригласил его к себе.
Рассказы, свидетельствующие о том, что Распутин сам пытался попасть к настоятелю монастыря, похоже, гораздо больше соответствуют действительности. Но ему помешал дежурный полицейский.
«Что тебе здесь нужно, бродяга? — прикрикнул он на сибирского мужика в пропылившихся лохмотьях, внешность которого не внушала доверия. — Ты друг отца Сергия?»
Однако прежде чем блюститель порядка сумел справиться с сомнительной личностью, Распутин ловко проскочил во двор монастыря и рухнул на колени перед привратником, умоляя о защите и прося пропустить к епископу Сергию (в миру Иван Николаевич Старгородский, позже известный как патриарх Алексий), с которым Распутин познакомился в бытность его монахом в одном из монастырей в Сибири. Распутин забросал привратника своей богатой церковной лексикой, словно это была его генеральная репетиция в преддверии предстоящих встреч.
«Привратник понял, что во мне есть нечто святое, — так позже самоуверенно объяснил Распутин успех своей мольбы, — поэтому доложил обо мне епископу. Тот позвал меня к себе, и мы начали беседовать. Он рассказывал мне о Петербурге, водил меня по улицам города и знакомил с высокопоставленными персонами. Я дошел аж до батюшки Царя…»
Только теперь, когда он оказался на улицах Петербурга рядом с епископом, имперская столица стала открывать свои двери перед новым приезжим.
В центре города шумно и оживленно. Снующие вокруг люди очень разные. Извозчики и первые автомобили пугают пешеходов, прогоняя их с проезжей части улицы. С грохотом проносятся трамваи. Одеваются здесь изысканно, и уже никто не смог бы определить, чьи лица скрываются под элегантными шляпами, высокими воротниками и накидками — государственных чиновников, купцов, а, может быть, дворян?
Проходя через толпы людей мимо магазинов, ресторанов и кафе, мимо административных зданий и банков, они оказались в самом конце Невского проспекта у здания царского Зимнего дворца, выдержанного в сине-зеленых и золотых тонах. Что еще, если не это великолепное здание могло бы олицетворять величие, власть и богатство России? Итальянский архитектор Растрелли по заказу Екатерины Великой разработал проект дворца, сделав его архитектурным символом города. И вот перед глазами Распутина предстала резиденция царя, «помазанника божьего», являющегося для простого русского человека наместником Бога на земле, 17-го из трехсотлетней династии Романовых.