Эту роль он предпочитает той, что навязывают ему зачарованные поклонницы. Позже окончательно потерявшую разум Лохтину можно было встретить в белой власянице среди паломников в Сибири странствующей «в поисках Бога». Она была сломлена тройной властью, которую Распутин возымел над ней: изначально, как целитель ее болезни, затем в области религии и секса. Именно в этих способностях, усиливающихся за счет его пророческого и интуитивного дара, вероятно, и находится ключ к разгадке успеха Распутина. В этом и состоит сила его воздействия, жертвой которой падут еще многие.
В первые годы петербургской жизни Распутин еще не может разрешить своих внутренних противоречий между отречением от жизненных благ и зовом плоти. То есть, говоря его словами, между «божественным началом» и живущим в нем «дьяволом». Как и прежде, на первом месте для Григория — религиозные идеалы, которые он проповедует. Дети Сазонова (не следует путать журналиста с его однофамильцем, министром внутренних дел), у которого Распутин поселился после расставания с Лохтиной, рассказывают, будто он мог часами предаваться молитвам, что скорее напоминало одну из разновидностей медитации. Но постепенно Распутин чувствует, что проигрывает в собственной борьбе за аскетические идеалы против животного начала — и сдается. И чем больше он осознает смысл поражения, тем решительнее пытается представить его окружающим и себе как квинтэссенцию своего мировоззрения: «„Плотские грехи“ как таковые выдуманы и названы так людьми. На самом деле физическая любовь не может быть грехом. Разве у животных это грех? Это всего лишь внешнее проявление божественной любви…»
С другой стороны, Распутин здесь (как и во многих других своих теориях) сам себе противоречит, называя себя «грешником». Разве что он при этом имеет в виду тех девушек или женщин, которых заставляет подчиниться себе против их воли. Во всяком случае, вначале Распутин еще как-то старался походить на свой прежний идеал монаха, и таким его воспринимали окружающие. Но поскольку его мятежная натура не может находиться в согласии с аскетической сущностью, он дает волю обеим.
Православная церковь в России переживает кризис. Даже духовенство возлагает надежды на таких нетрадиционных представителей религиозных теорий как Распутин, чтобы вернуть «заблудших овечек» на путь веры. Значит, место «святого странника» в петербургском обществе Распутину предопределено. Личный успех, который должен был оказать влияние и на характер, превратив его прежние идеалы Григория всего лишь в позу, очень симптоматичен для кризиса церкви и общества того времени.