– Вы уверены, старина? – спросил Дин.
Пат кивнул и протянул ему сумку. Дин осторожно раскрыл ее, и Лидия посмотрела, как он заглядывает внутрь.
– Что там? – спросила она и снова посмотрела на старика: – Я не понимаю.
– Ну, должно быть, это ваше, – сказал Пат. – Голубое.
Дин запустил руку в сумку и вытащил крошечные голубые рейтузы, курточку в сине-белую полоску и пару миниатюрных белых носков.
– Вы имеете в виду для моей дочери? – спросил Дин, чьи глаза разъехались в стороны от замешательства.
– Нет, это ваше. Должно быть, ваше. Понимаете, оно сохранилось с тех пор, как вы были младенцем.
– Но я никогда в жизни здесь не был, – со сдавленным смешком сказал Дин.
– Полагаю, вы этого не помните, потому что были совсем крошечным, но так оно и было.
– Не понимаю, – вмешалась Лидия. – Вы хотите сказать, что здесь был еще один младенец? Мальчик?
– Ну да. – Пат удивленно вытаращил глаза: – Разве вы не помните? Незадолго до смерти ваша мать родила ребенка. Мальчика.
Когда Пат произнес эти слова, Лидия посмотрела на кучку детской одежды на коленях у Дина и с внезапным шоком и отвращением увидела пятно карамельно-розовой краски, спекшееся в твердую корку на рукаве полосатой курточки.
Дэниэл Бланшар. Пятьдесят три года. Бери-Сент-Эдмундс. Дэниэл Бланшар. Пятьдесят три года. Бери-Сент-Эдмундс.
Робин держала в руках лист бумаги и глядела на него. Этого она не ожидала. Учреждение называлось «реестром родственников по донорской сперме». Родственников. Для братьев и сестер, но не для отцов. Она вообще не думала о своем биологическом отце. Но он появился, и оказалось, что он думает о ней. И о других. Дэниэл Бланшар. Ее отец.
Джек принес чашку чаю и поставил на стол рядом с Робин.
– Вот черт, – сказал он, усевшись рядом и положив руку ей на бедро. Робин сжала его руку и кивнула.
– Я знала, что мне не стоило этого делать, – сказала Робин. – Я знала, что это ошибка.
– Ты не обязана встречаться с ним.
– Знаю. Но потом мне придется прожить остаток жизни с мыслью о том, что он хотел увидеть меня. А я его отвергла. И я до самой смерти буду чувствовать себя виноватой.
– Тебе не в чем себя винить, – возразил Джек. – Это был его выбор! Его и твоих родителей…
– У них не было выбора, – сердито отрезала она.
– Да. Но ты понимаешь, что я имею в виду: твоей вины нигде нет. Ты не желала оказаться в таком положении, и, откровенно говоря, если бы этот человек хотел иметь детей, с которыми он мог бы поговорить, то завел бы их нормальным образом.
– Но он живет в Бери-Сент-Эдмундсе! – проскулила она.
Джек с любопытством посмотрел на нее.