— Нет! — не медля сказала Рогнеда. — Не хочу разуть рабынича! Иду за Ярополка! — поклонилась посуровевшим сватам и вернулась в свой покой с облегчением на сердце от сваленной угнетавшей заботы…
Сваты, сжав зубы, откланялись, вышли, бухнулись в сани и помчали прочь, растворяясь в припустившем легком снежке. Уныло скрипели по льду полозья, и слышалась в обиженном затихающем скрипе невнятная угроза. Но погнал ветер поземку, заметая новгородские следы, закружил на Двине снежные вихри, студеные его порывы развеяли досаду о непреложной теперь вражде, — и как бы не было ничего. А уж что обижаются новгородцы — что ж, не угодишь каждому на белом свете. И кто не обидчик? Обидел Владимир брата, сватаясь к его невесте, обижен стал Новгород Полоцком, и вернуться в былое спокойное терпенье друг друга три силы уже не могут. Завязалось для кого доброе, для кого лихое дело, надо доводить его до конца. Горьким ли словом откажи, мягким ли — все одно, не меняется смысл ответа. Объединились Киев с Полоцком, а Владимир в Новгороде остается один против двоих; нравится, не нравится, а придется ему перед братом склониться…
Слепит удача. Леностью окутывает она ум; уже хочется и чуть полежать, как в праздничный день после застолья. Хоть и послал князь Рогволод гонца к Ярополку для извещения о новгородском соперничестве, но коротко думалось ему о последствиях Владимирового неуспеха. Не было за Владимиром ярких дел, чтобы растревожиться и подумать о нем всерьез. Ну, есть в его характере упрямство и дерзость, коли вернулся в Новгород после изгнания братом и двухлетнего житья у варягов. Да уж как-то тихо просидел он у них; но и не мог прославить имя по молодости лет; похоже, и вовсе не занимался ничем дельным, пережидал свое лихолетье, женился, по слухам, на какой-то варяжке, она сына родила. Но будь и семи пядей во лбу младший Святославович — все равно не держать ему верх. Сведут свои полки Ярополк и Рогволод, да Рогволодов брат князь Тур приведет дружины из дреговичских земель — что останется от Владимира? Он и сам должен понимать свою малость. Так о чем тревожиться?.. И Рогволод успокоенно ждал Ярилина дня, когда приедет за Рогнедой Ярополк.
Задумываясь в иной день о летнем походе на Новгород, об издержках и выгодах этого похода для Полоцка, князь настолько был убежден в его неизбежности, в осаде новгородского детинца, что не видел для Владимира иного пути спасения помимо нового бегства к варягам. Иногда все-таки набегали неспокойные мысли, что хоть и рабынич Владимир, но он — сын Святослава, и вдруг не менее тверд волей, чем отец, и не менее умен, и если решился на войну, то думает и о победе. Но где возьмет войско? чем заплатит? кто пойдет за ним? Завораживало князя видение бессчетного множества ладей, на которых приведет войско Ярополк, решая за раз два дела — свадьбу и последующее покорение непослушного брата. Посему Рогволод свою военную готовность приурочил на лето — разослано было по полоцким городам и селам уведомление собираться в полк ко дню Купалы. Раньше купальской недели никак не мог начаться совместный поход — надо и молодым после свадьбы потешиться неделю, чтобы зачать следующее княжеское колено…